ЗАГАДКИ ДРЕВНЕЙ РУСИ
А. Романченко
по научно популярной книге авторов: А.А.Бычков, А.Ю.Низовский,
П.Ю. Черносвитов
ПРИНЯТИЕ ЕДИНОЙ ВЕРЫ НА РУСИ —
ВЗГЛЯД «С ВОСТОКА»
Ну а если попытаться прояснить вопрос о вере, глядя на Древнюю Русь «с востока»? Попробуем.
Вот что говорит о киевлянах XII века (как мы знаем — славянах, точнее, уже русских) Абу Хамид ибн абд ар-Рахим ал-Гарнати ал-Андалузи [Гарнати, 1971], побывавший в Киеве в 1131–1153 годах:
«И прибыл я в город страны славян, который называется Киев. А в нем тысячи магрибинцев, по виду тюрков, говорящих на тюркском языке. А известны они в той стране под именем печенеги.
И встретил я человека из багдадцев, которого зовут Карим ибн Файруз ал-Джау-хари, он был женат на дочери одного из этих мусульман. Я устроил этим мусульманам пятничное моление и научил их хутбе, а они не знали пятничной молитвы».
Интересно, однако! Не видит он христиан в Киеве, а мусульман — печенегов, какой считает — тысячи. Правда, мусульман довольно странных, не знающих пятничной молитвы, но все-таки — мусульман! Как это он ухитрился не заметить, что находится в христианском городе? Он — что, попал в какой-то мусульманский квартал?
А, между прочим, западный автор — мерзенбургский епископ Титмар (XI век), в своей хронике говорит[Древняя Русь в свете зарубежных источников. 1999, с. 328]:
«В этом большом городе [Киеве], столице того королевства, имеется более 400 церквей и 8 рынков, народу же — неведомое множество. До сих пор ему, как и всему тому краю, силами спасавшихся бегством рабов, стекавшихся сюда со всех сторон, а более всего — [силами] стремительных данов (скандинавов — Авт.) [удавалось] противостоять весьма разорительным набегам печенегов, а также побеждать другие [народы]».
Но обратимся в более глубокую древность. Как известно из русских летописей, Киев основан Кием, первым князем Киевским. Что же нам известно о нем? А есть подозрение, что Кий был выходцем из Хорезма (настоящее его имя — Куйя), после переселения части хорезмийцев-мусульман в Хазарию, где они были расселены по границам государства, Куйя стал вазиром Хазарии, его должность после его смерти досталась его сыну — Ахмаду бен Куйя.
Историк X века ал-Масуди [Мас’уди, 1970] пишет:
«В этой хазарской стране мусульмане являются преобладающей силой, потому что они составляют царскую армию. Они известны в этой стране как АРСИИ (ясы русских летописей, по-видимому — Авт.), и они пришельцы из страны Хорезм. В древние времена, вслед за появлением ислама, появилась в их стране засуха и мор, и потому они пришли к хазарскому царю. Они были людьми сильными и смелыми, и хазарский царь полагался на них в своих войсках… Кроме того, им принадлежит должность везиров. В настоящее время везир один из них — Ахмад бен Куйя… Жители Арсии имеют так же мусульманских судей».
Вспомним, что мы говорили во второй главе о Руси в восточных источниках, в частности, о трех группах русов, живших в трех областях. Так вот, там АРСАНИЯ — одна из этих областей (стран), наравне со СЛАВИЕЙ и КУЯВИЕЙ! Стало быть, уже как минимум к X веку одна из этих групп русов была мусульманской — та самая, которая явно связана со степным иранским миром?
Арсания на карте Идриси (в крайнем левом кружке). Черное и азовское моря сверху.
Правил Киевом и Аскольд (Аскел), который был женат на дочери хана Волжских Булгар, чьим вассалом он и являлся. Об этом свидетельствует Ибн Фадлан — еще один восточный автор, побывавший на Руси того времени и оставивший свои заметки [Ковалевский, 1956]. Аскольда (и Дира), как утверждает «Повесть временных лет», убил Олег. Оба они, как известно, варяги — русы, связанные с Домом Рюрика. Проблема, однако, в том, что Олег, если верить хазарским источникам, был подданным Хазарского государства. Существует такой набор документов под общим названием «Еврейско-хазарская переписка» [Древняя Русь в свете зарубежных источников. 1999, с. 226–229]. В числе прочих там имеется описание истории Хазарии, в частности — византийско-русско-хазарской войны. Приведем цитату из этого документа:
«С того дня напал страх перед казарами на народы, которые живут кругом них… А /византийский император/ Роман послал большие дары Хельгу, царю Русии, и подстрекнул его на его собственную беду. И пришел он ночью к городу Самкерц и взял его воровским способом, потому что не было там начальника, раб-Хашмоная. И стало это известно… досточтимому Песаху… И оттуда пошел он войной на Хельгу и воевал несколько месяцев и бог подчинил его Песаху. И нашел он добычу, которую тот захватил из Самкерца. И говорит Хельгу: «Роман подбил меня на это». И сказал ему Песах: «Если так, то иди на Романа и воюй с ним, как ты воевал со мной, и я отступлю от тебя. А иначе я здесь умру или же буду жить до тех пор, пока не отомщу за себя». И пошел Хельгу против воли и воевал против Константинополя на море 4 месяца. И пали там богатыри его, потому что македоняне осилили его огнем. И бежал он, и постыдился вернуться в свою страну, а пошел морем в Персию, и пал там он и весь стан его. Тогда стали русы подчинены власти казар».
Большинство исследователей считает, что Хельгу — это наш Олег, а Самкерц — это Керчь. Правда, это плохо вяжется с образом Олега из нашей «Повести временных лет» и с описанием его победоносного похода на Царьград. Так что, возможно, под понятие Хельгу в данном случае попал кто-то из других русских князей. Из них, как известно, наименее удачно воевал с Византией Игорь, флот которого в 941 году был сожжен «греческим огнем» [то же, с. 115–116]. Не исключено, что в описании еврейского историка оба наших князя слились в одного. Если считать, что наши рассуждения в предыдущей главе о русских князьях Олегах, которые суть «Хельги», хоть в чем-то верны, то такое вполне могло произойти.
Но нас сейчас интересует другая сторона вопроса. Нам важно понять: какая вера была на Руси на разных этапах ее истории. Поэтому для нас представляет интерес такая деталь: в Радзивиловской летописи имеется миниатюра, изображающая Олега, который воюет на Балканах (рис. 4.1). Но под каким знаменем? На знамени арабская надпись «ДИН» — что означает «вера», «религия». Хотелось бы понять: почему по-арабски? Что, Олег ведет мусульманское войско? Для подданного Хазарии это возможно. Хазария — страна много конфессиональная, ее аорская гвардия, как говорилось выше — хорезмийцы-мусульмане. Так, может быть, именно их возглавляет Олег в походе на Балканы?
Рис. 4.1. Олег с войском воюет на Балканах.
Миниатюра из Радзивиловской летописи
Кстати, восточным авторам известен не только Аскольд, но и славянский государь Дир. Тот же ал-Масуди пишет:
то все имущество отдают дочери, а сыну не дают ничего, кроме меча, говоря ему: «Твой отец добыл имущество себе мечом». Так было до тех пор, пока они не сделались христианами в 300 году хиджры. Приняв христианство, они вложили те мечи в ножны. Но так как они не знали другого способа добывать себе пропитание, а прежний теперь был для них закрыт, то их дера пришли теперь в упадок, и жить стало им трудно. Поэтому они почувствовали склонность к религии ислама и сделались мусульманами. Их побуждало к этому желание получить право вести войну за веру. Они отправили послов к хорезмшаху. Послов было четверо, из родственников царя, правившего вполне самостоятельно и носившего титул БУЛАДМИР, как туркестанский царь носит титул ХАКАН, а булгарский — титул ВЛАДАВАЦ-. Когда послы пришли к хорезмшаху, он очень обрадовался их желанию принять ислам, пожаловал им почетные подарки и отправил одного из имамов, чтобы научить их правилам ислама. После этого все они сделались мусульманами. Они совершают походы на отдаленные земли, постоянно странствуют по морю на судах, нападают на каждое встречное судно и грабят его».
Вот такой разворот событий: все, что мы знаем из русских летописей о выборе веры Владимиром, оказывается, может излагаться и «с точностью до наоборот»! И ведь есть в этом логика. Действительно, христианство — религия миролюбивая в основе своей, религия, призывающая к покаянию. Мусульманство, как бы оно ни прикрывалось миролюбивыми лозунгами, на практике одобряет джихад — войну за распространение веры. И историческая практика первых веков распространения ислама доказала именно это.
А теперь вспомним: с кем же постоянно воевали русы? С христианскими странами, конечно. Мы это хорошо знаем. И византийские источники, и русские летописи сообщают о войнах с греками и болгарами, с крымскими христианскими городами, с поляками.
В этом для нас нет ничего нового. Да и вообще, кто только в мире и с кем не воевал! И христиане воевали с христианами, и мусульмане с мусульманами, и христиане с мусульманами… И викинги постоянно воевали со всей Европой, пока были язычниками, но отнюдь не стали мирными людьми, приняв христианство. Но нельзя не согласиться, что вышеприведенный текст дает весьма любопытное объяснение тому, что Русь на каком-то этапе своей истории воевала именно с христианскими странами, но не с Хазарией!
Мощнейший удар Хазарии нанес язычник Святослав Игоревич, но он же воевал и с Византией. То есть понятно, что в своих действиях он вообще не руководствовался вопросами веры. Святослав, кстати, в целом выглядит достаточно архаичной фигурой, воплощением духа древней героики, который воевал только потому, что никакого другого занятия, достойного истинного мужчины, не признавал. Но до него русы/росы, в том числе и Киевская Русь, воевала именно с Византией, а после него, начиная с его внука Ярослава Мудрого, Русь Византию почти не трогала — если не считать инцидента 1043 года [Древняя Русь в свете зарубежных исрючников, 1999, с. 127–132], быстро улаженного.
Более того, в Византии существовал, по крайней мере' с IX века, свой «иностранный легион» — корпус наемников, этнически весьма разнородный, но, судя по документам, еще в XII веке в значительной степени состоявший из скандинавов-варягов и русов. Да и раньше, судя по византийским документам конца IX — начала X века («Тактика» Льва VI, Псевдо-Сименон) росы участвовали в морских сражениях византийцев с арабами. Но вот на чьей стороне? Это вопрос сложный.
О том, что славяне выступали иногда союзниками арабов против Византии еще в VII веке, сообщают некоторые ранние византийские писатели. Так, Феофан под 675 годом сообщает: «20 000 славян из войска императора Юстиниана II перешли к арабскому полководцу Мухаммеду, который при их помощи через три года берет в плен многих византийцев». Об этом же говорят и Никифор, и Леон, и Кедрин. Однако в дальнейшем, по крайней мере, с начала X века, то есть уже во времена ранних киевских князей Рюриковичей, русы выступали в составе византийских войск против арабов, что отмечают хронисты того времени (Продолжатель Феофана и др.). Впрочем, как известно, это не мешало русам воевать и с самой Византией — здесь нет нужды подробно перечислять все походы Олега, Игоря и Святослава. Надо ли объяснять такие неустойчивые отношения Руси с Византией тем, что Русь до конца X века если и не исповедывала ислам, то, по крайней мере, находилась под сильным мусульманским влиянием своих юго-восточных и восточных соседей, или даже степной части своего собственного населения? Утверждать это не беремся, но предположение такое сделать можно.
И еще одна любопытная деталь. Аль-Ауфи в приведенной выше цитате трактует имя Владимир (Буладмир) как титул государя русов, а не имя собственное! Так, может быть, именно этим объясняется странное смещение Владимира Святого во времена патриарха Фотия в византийских, да и в русских источниках? Может быть, это просто не тот Владимир? А ко времени написания «Повести временных лет» на Руси уже забыли, что когда-то Владимир было не именем, а почетным прозвищем, так же как и то, что Олег был почетным же прозвищем Хельги (мудрый, вещий) на Руси, хотя и был обычным именем в Скандинавии, где уже забыли его смысловое значение. То есть с ними произошла та же трансформация, что и с греческим титулом Базилевс, который постепенно превратился в имя Василий? А может быть, и все наоборот, как с римским именем Цезарь, которое превратилось в титул Кесарь. Тут есть над чем задуматься.
Ну, например, над тем, что на Востоке к XIII веку — как, впрочем, и на Западе — давно забыли, что до Киевской Руси в Приднепровье и в Причерноморье существовали племенные объединения аланов — росов, может быть, в какой-то степени ославяненных, известных другим народам под именем Русь или Рос, о чем мы неоднократно говорили выше. Это — носители салтово-маяцкой археологической культуры, чья территория в итоге оказалась занятой Хазарским каганатом, а население в значительной степени тюркизированным. Каганат же, как известно, был не только полиэтничен, но и многоконфессионален. И Русь Причерноморская, позже вошедшая в его состав, а до этого ходившая в морские походы по всему Черному морю и успешно грабившая византийские города, вполне могла испытать влияние мусульманства еще на ранних стадиях его распространения в Малой Азии и Закавказье. Возможно даже, что она приняла мусульманство «организованным порядком», например, через специальное приглашение вероучителей из Хорезма, как это сделала волжская Болгария во времена Ибн Фадлана. А после падения Хазарского каганата в X веке это же мусульманизированное население достается «в наследство» Руси Киевской и как-то влияет на выбор веры Владимиром.
Понятно, что окончательный его выбор — христианство. Но определенный отпечаток мусульманской культуры, привнесенный на Русь населением степей и даже лесостепей Подонья и Поволжья, возможно, еще долго оставался на Руси и выливался в разные формы.
Заметим, что и современным русским исследователям была не чужда мысль о том, что Владимир мог принять ислам. Так, С. П. Толстов [Толстов, 1948, с. 261] пишет: «В исламе Владимир мог искать идеологическое оружие… догмат борьбы за веру и перспективы союза со странами ислама сулили успешное развитие военной экспансии против старого врага — Византии». Заметьте, Византия — давнишний враг русов! Зачем же принимать веру врага?
Конечно, стоит задаться вопросом: каких именно русов? Киевской Руси времен Дома Рюрика? Да ведь не Византия нападала на Русь, и не только Киевскую, но и более древнюю, «дикую» — Приднепровскую или Причерноморскую.
Это Русь житья не давала Византии и в VII, и в VIII, и в IX, и в X веках регулярно нападала на нее с грабительскими целями. И Византия со времен Василия I и патриарха Фотия старалась смягчить нрав этих варваров, крестив их в православие! И, если верить византийским источникам и русским летописям (написанным, правда, в русских православных монастырях не раньше XIII века — не будем об этом забывать!), ей это, в конце концов, удалось. А вот если верить восточным источникам, то не очень-то!
Да и западноевропейские источники со странным подозрением относятся к христианской Руси.
Письмо Матфея, краковского епископа, к святому Бернарду, аббату Клервоскому, об обращении русских, которое следует предпринять [Щавелева Н. И., 1990]:
«Народ же тот русский, множеству ли бесчисленному, небу ли звездному подобный, и правила веры православной и религии истинной установления не блюдет… Христа лишь по имени признает, делами же совершенно отрицает. Не желает упомянутый народ ни с греческой, пи с латинской церковью быть единообразным. Но, отличный от той и от другой, таинства ни одной из них не разделяет».
Да, русские — странные какие-то христиане. Имя Христа чтут, а заветы религии христианской не блюдут.
«Старшая рифмованная ливонская хроника» (XIII век) сообщает:
«Дерптский епископ Герман в это время начал враждовать с русскими. Те хотели подняться против христианства, как прежде».
«Как прежде» — это когда? Во времена язычества на Руси? Но для XIII века трудно себе представить, что в Европе помнят «Русь языческую». Или имеется в виду, что Русь православная «как прежде» поднимается против католической Европы, каковая для западноевропейцев только и является собственно христианской!Или они знают еще какую-то, чуждую христианству Русь, мусульманскую, например?
РЕЛИГИЯ НА РУСИ — ВЗГЛЯД «ИЗНУТРИ»
Ну а если оставить в покое все «внешние» исторические источники и попытаться обойтись «внутренними», причем не столько письменными — они давно известны и сотни раз прокомментированы — сколько вещественными? Попробуем.
Вот, например, такой исторический источник — княжеские шлемы. Шишак князя Ф. И. Мстиславского имеет надпись по-арабски. Шапка иерихонская боярина А. Прончищева и, более того, шлем Ивана Грозного — тоже! 13 аят 61 суры Корана можно увидеть на шлеме великого князя Александра Невского. Многие думают, что это работа была выполнена восточными мастерами на заказ, или что шлем вообще был привезен из мусульманских стран. Увы! Известен мастер, выполнивший этот шлем — МИКИТА ДАВЫДОВ (рис. 4.2, 4.3, 4.4).
«Арабская надпись составляет, как мы видим, обычную принадлежность богатых русских шлемов»
[Бобринский А. А., с. 321].
Спрашивается, откуда подобная «обычная принадлежность» появилась на Руси? Сам А. А. Бобринский этот факт лишь констатирует, но никак не объясняет. Шлемы Мстиславского, Прончищева, Ивана Грозного — вещи достаточно поздние, XVI века. Арабские надписи на них можно объяснить длительным влиянием на Русь мусульманизиро-ванной культуры Орды. Но шлем Александра Невского — первая половина XIII века! О мусульманском влиянии Золотой Орды на русскую культуру говорить еще просто невозможно: ведь Александр Невский — современник Батыя.
Рис. 4.2. Подробности так называемого шлема Александра Невского (А. А. Бобринский)
Орда в это время была еще абсолютно веротерпима. Более того, ее татаро-монгольская верхушка — это в основном христиане несторианского толка, как, впрочем, и многие другие народы Средней Азии, причем вплоть до конца XIII века. Приведем краткие сведения на эту тему по совокупности разных источников о религиях тюркских и монгольских народов средневековья.
В 1007 году христианство приняли караиты, после чего Мервский митрополит отправил к ним в Монголию священников.
В XIII веке хорезмийские христиане подчинялись антиохийскому патриарху. И это притом, что Хорезм в целом был страной мусульманской.
Рис. 4.3. Шапка Иерохонская (А. А. Бобринский)
Были христианами и гузы. Один из крупнейших тюркских степных народов Сельджук со своей ордой, отделившись от тузов, принял ислам и стал защитником единоверцев от своих соплеменников (турки-сельджуки, завоевавшие Малую Азию).
Кидани поклонялись Солнцу и Ангелам и исповедовали сабейскую веру. Патриарх Илья III (1176–1190) учредил несторианскую метрополию в Кашгаре у киданей.
Найманы в большинстве своем были христианами. Их хан Кушлук потребовал от мусульман отказаться от их веры и принять либо христианство, либо буддизм (начало XIII века).
Таким образом, гузы и караиты, кидани и найманы — то есть значительная часть населения Средней и Центральной Азии, были в основном христианами-несторианами. Да и вообще Золотая Орда, вплоть до времени своей собственной мусульманизации, была на редкость веротерпимой. Что, впрочем, также свидетельствует о продуманности ее завоевательной политики: она не хотела ссориться с духовенством на завоеванных территориях, так как понимала, что «пригретое» и обласканное духовенство не будет настраивать население чересчур враждебно к завоевателям.
Но мы не собираемся здесь развивать тему «Орда и Русь». И упомянули обо всем этом мы только для того, чтобы показать, что говорить об ордынском мусульманском влиянии на культуру Руси XIII века просто нельзя: не было еще такого влияния. Так откуда берутся арабские мусульманские надписи на шлемах ранних русских князей? Мы не знаем. Очередная загадка.
Рис. 4.4. Шишак князя Мстиславского (А. А. Бобринский)
На сегодня, однако, она успешно решена. Современные исследования шлемов той серии, о которой писал А. А. Бобринский, в том числе и так называемого шлема Александра Невского, показали, что все они, в том числе и этот последний — изделия поздние, не ранее начала XVI века, и все — либо привозные, восточные, либо сработанные по восточным образцам, либо доработанные на Руси, возможно, по требованию заказчика. И русские мастера считали себя вправе ставить после доработки изделия свое клеймо. К ним относится и так называемый шлем Александра Невского. Известные сегодня документы показывают, что сработавший его «на восточный манер» мастер Микита Давыдов жил в конце XVI — начале XVII века и долгие годы работал на высшую аристократию того времени. В частности, именно этот шлем понравился царю Михаилу Федоровичу, и он приказал мастера наградить, о чем имеется соответствующая запись в приходно-расходной книге Казенного приказа от 18 декабря 1621 года [Писарская Л., 1975, с. 29–32]. Увы, во времена А. А. Бобринского эти документы не были известны, что и порождало зачастую путаницу в датировках многих предметов вооружения.
Понятно, что тяга русской аристократии к дорогим восточным изделиям, и особенно — к оружию, сложилась не вдруг, а скорее всего под влиянием длительных контактов с мусульманизированной степью и идущего через нее на Русь еще со времен Хазарского каганата импорта с Востока. Это — и шелка, и пряности, и, конечно же, знаменитые дамасская сталь и индийский булат. Разумеется, приток этих вещей на Русь увеличился во времена ордынского владычества, и традиция носить дорогую одежду и оружие восточного производства укоренилась в основном тогда. Но некоторые элементы восточной, в том числе и мусульманской, культуры могли попасть на Русь и много раньше.
На наш взгляд, проводником мусульманской культуры на домонгольскую Русь могло быть купечество, еще с самого раннего средневековья перемещавшееся по Каспийско-Волго-Балтскому торговому пути. Этот путь был известен всем народам Скандинавии, Прибалтики, Поволжья, Прикаспия, Предкавказья и, по-видимому, западной части Средней Азии. Это неоспоримо, поскольку именно этим путем ислам как религиозная идея проник в Хазарию и волжскую Болгарию. Последняя, как мы помним, еще в начале X века приняла ислам в качестве государственной религии именно из Хорезма. С хорезмийской религиозной миссией, кстати, и попал на Волгу Ибн Фадлан.
А теперь вспомним, что на Верхней Волге в те же времена, что и в Приильменье, и на Днепре тоже складывается «своя» Русь — Ростово-Суздальская. И основания для ее сложения как раннегосударственного объединения были те же: она находилась на проторенном торговом пути, в данном случае — «из варяг в хазары». И путь этот не менее важен, чем «из варяг в греки», а по интенсивности движения и товарообороту, по крайней мере, до конца Х века, то есть до времени падения Хазарского каганата — даже важнее первого. Об этом можно судить по богатейшим археологическим кладам, как среднеазиатских серебряных монет, так и по находкам европейских изделий, обнаруженным в процессе археологических исследований на памятниках, существующих вдоль всего этого пути.
На наш взгляд, необходимо учитывать, что «накатанный» торговый путь, как в древности, так и в Новое время — это не только канал перемещения вещей, но и своеобразный «проводник идей». А в древности — это вообще единственный «проводник идей», если, конечно, не говорить о периодах массовых миграций или завоеваний, когда носители одной культуры «наезжали» на носителей другой, навязывая им свои культурные традиции, в том числе и религиозные. И какие же у нас основания считать, что мусульманское купечество из среднеазиатских или прикаспийских областей приносило исламские идеи, или хотя бы некоторые атрибуты исламской культуры, не далее Средней Волги, то есть не далее Болгарии? Да никаких! Все это преспокойно перемещалось и по Верхней Волге, и ничто не мешало им попадать в Ростово-Суздальскую Русь.
И вот что еще важно. Торговый путь «из варяг в хазары» активно функционировал еще до крещения не только всей Руси вообще, но даже Киевской Руси, если считать, что последняя была крещена Владимиром в конце X века. Мусульманское влияние могло активно распространяться в мерянской этнической среде, которое составляло основу (пра-основу) населения Ростово-Суздальской Руси, не встречая, вероятно, до середины XI века организованного отпора со стороны христианской церкви. Просто потому, что не было там в это время никакой церкви!
VIII–IX века — это все-таки времена языческой Руси. И в принципе любое инородное религиозное влияние, если оно не принимало организованного, целенаправленного давления на местное население, в конце концов «рассасывалось» в язычестве, может быть, оставив после себя какие-то привившиеся на местной почве культурные элементы. Этот вопрос требует специального изучения. Мы же лишь высказали предположение, что такие следы мусульманской культуры могли сохраниться на русской почве и не обязательно были вытеснены до конца после принятия Русью христианства.
Но вот что представляется очевидным — так это более позднее мусульманское влияние на Русь, пришедшее из Орды в XIV веке. Еще раз напомним: Орда в XIII веке, когда она только завоевывала Русь и сама оседло «обустраивалась» на Волге, была вполне веротерпима, многоконфессиональна и в значительной степени состояла из христиан несторианского толка. Батый не облагал данью монастыри на Руси. Более того, в Сарае строилась христианская церковь! Однако все круто изменилось в XIV веке, когда в Орде при хане Узбеке (1313–1341) начала явственно доминировать единая, принятая и большинством народа, и властью религия — ислам [Энциклопедия отечественной истории, т. 2, с. 291]. И не то чтобы Орда навязывала его Руси. Но отныне всякие поблажки христианству кончились, и Русь вынуждена была считаться с тем, что является подвластной территорией государства, исповедовавшего ислам.
Это обстоятельство отразилось на разных сторонах русской культуры. Но полной картины исламского влияния на Русь мы все-таки не получим. Тема эта, прямо скажем, не популярна среди русских историков, да и вообще в России. Не любим мы эпоху татаро-монгольского ига, и ничего удивительного в этом нет. Время это для страны во многом было тяжелым, а главное, до сих пор воспринимается, как эпоха глубокого национального унижения. Мы не намерены здесь обстоятельно разбирать отношения «Орда — Русь»: на эту тему существуют горы литературы. Нас-то интересует только один вопрос: каким образом в православной христианской стране сумели укорениться довольно многочисленные признаки мусульманской культуры?
Кстати, обратимся к более позднему времени — правлению Василия III (1505–1533), когда ни о каком прямом ордынском влиянии на Русь уже и речи не было. В это время в Москву приезжал посол Габсбургской империи Сигизмунд Герберштейн в качестве посредника в русско-польско-литовских мирных переговорах. Герберштейн неоднократно общался с самим Василием и его двором и вообще достаточно долго жил в Москве, куда приехал через несколько лет снова, и тоже с посреднической миссией. Человек умный и наблюдательный, он оставил после себя несколько серьезных трудов, в том числе объемистые «Записки о Московии», выдержавшие массу изданий на разных языках, в том числе и на русском [Герберштейн С., 1988]. Его издания были снабжены иллюстрациями, в числе которых была и та, которая нас особенно заинтересовала. На ней изображен прием посла Герберштейна Государем Московским Василием III. И государь наш изображен на этом рисунке в чалме с пером, роскошном персидском халате и с кривым то ли персидским, то ли турецким мечом на боку! (рис. 4.5).
Рис. 4.5. Прием посла С. Герберштейна Великим князем Василием III («Записки о Московии» Герберштейна)
Спрашивается, почему? Конечно, это не рисунок с натуры, а гравюра западного мастера, иллюстрировавшего немецкое издание «Записок» 1576 года. Но откуда сама эта идея, что государь Московии должен быть одет по-восточному? Это что, вытекает из текста «Записок»? Да нет, Герберштейн в своих «Записках» довольно много внимания уделяет вопросам религии на Руси, и нигде не ставит под сомнение то, что Русь — страна христианская, хоть и не католическая. Так что побуждает немецкого художника изображать русского государя «восточным» человеком?
Столь же странной русскому человеку кажется знаменитая картина Рембрандта — портрет русского купца. На ней изображен человек с европейским лицом, которое может восприниматься и как славянское, с бородой и в чалме! Почему? Не знаем. Мы вообще не понимаем, почему у западных европейцев XVI–XVII веков русский человек ассоциировался с мусульманином, или, скажем шире — с восточным человеком. Но то, что портрет Рембрандта называется «Русский купец», вызывает у нас самих странную ассоциацию с действительно известным русским купцом, хотя и гораздо более раннего времени — Афанасием Никитиным (XVвек). Эта ассоциация порождена не тем, что ходил он, как известно из его же книги, «за три моря», а тем, что веры он придерживался какой-то непонятной, хотя родился и жил в Твери, то бишь в православной Руси. Причем сам он неоднократно сокрушается, что в своих «хождениях» по нехристианским странам лишен возможности соблюдать обряды православного благочестия.
Имеется в виду молитва, которой оканчивается его книга. Надо заметить, что вообще его записки порой пестрят совершенно не читаемыми по-русски словами, и историки, которые занимались их расшифровкой, пришли к выводу, что местами это просто слова восточных языков (которыми Афанасий, по-видимому, владел), местами — тайнопись. Но кончаются записки именно молитвой, в которой по-русски звучит только первая фраза: «Милостию божию придох ж три моря…», а дальше идут написанные кириллицей аяты (стихи) из разных сур Корана, но им предшествует такой арабский текст: «Нет бога кроме Аллаха, Милостивого и Милосердного, а Иисус — Дух Аллахов…» Он тоже, как и суры, записан кириллицей [Хождение за три моря Афанасия Никитина, с. 17]. Ясно одно — это молитва, более того — символ веры. Спрашивается, чей? Мусульманина? Христианина? По смыслу он практически почти един для тех и других. Непонятно!
Но, может быть, русский купец, особенно волжский ку-пец, и должен был быть таким? Он же посредник, «медиатор» между Востоком и Западом, причем являлся таковым в течение нескольких сот лет, еще задолго до владычества Орды, да и при нем тоже! Когда-то, во времена расцвета Хазарии, по Волге ходили купцы варяги-русы, которых там видел и описал Ал-Гарнати (его мы цитировали во второй главе). А после крушения Хазарии и Болгарии, со становлением на Волге Ростово-Суздальской Руси купца-варяга, или варяжского руса, постепенно вытеснил русский купец, этакий «универсальный» тип, одинаково свободно чувствовавший себя в любой языковой и религиозной среде. И может быть, именно он и был тем главным «проводником» мусульманского культурного влияния на Русь, черты которой мы замечаем даже после падения владычества Орды?
Вот еще один пример такого влияния, также связанного с торговлей: русская монетная система, хорошо изученная нумизматами. В XIV–XV веках на Руси ходила монета, надписи на которой были сделаны либо по-арабски, либо одновременно и на русском и на арабском языках. А ведь это мелкая монета, предназначенная только для обращения на внутреннем российском рынке, а не для внешней торговли! Ее появление и существование понятно, когда речь идет о периоде ордынского владычества: даже московские великие князья были подданными Орды и, чеканя свою монету, то есть монету с собственным изображением, вероятно, были просто обязаны хотя бы на одной ее стороне давать легенду по-арабски — на официальном религиозном языке страны-владычицы. Но ведь таким образом продолжали чеканить монеты и после падения Орды! И арабская надпись — это не титулатура великого князя. Так, на монетах Василия III написано: ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ — по-русски, ЛЯ ИЛЛЯХИ ЛЯ ИЛЛЯХУ МУХАММАДДУН РАСУЛЮ ЛЛЯХИ — что по-арабски означает исламский символ веры: «нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад посланник его» (рис. 4.6).
Рис. 4.6. Русские монеты с арабской легендой (из нумизматических сводов)
Это обстоятельство воспринималось как загадочное до тех пор, пока вышеупомянутые монеты датировались после-ордынским временем — именно так, как мы только что сказали. Но, похоже, сегодня этой загадки уже нет. По мнению современных нумизматов, последняя серия монет с арабской легендой выпущена на Руси в начале правления Ивана III, который, как известно, и покончил с владычеством Орды. Теперь считается доказанным, что те монеты, которые ранее приписывались Василию III и Ивану IV, на самом деле чеканились при Василии II Темном и в начале правления Ивана III [Калинин В. А., 1980-е].
Заметим, что чеканка собственной русской монеты со времен Дмитрия Донского сама по себе уже была свидетельством освобождения от тотального подчинения Руси Орде. Поэтому вполне логичным выглядит предположение, что именно чеканка первая и отреагировала на полное освобождение от ордынского ига тем, что выкинула из легенд на монетах все признаки бывшего ордынского владычества в виде арабских надписей.
Но почему Европа продолжала видеть в «московите» восточного — читай, мусульманского — человека еще и в XVI, а то и в XVII веке? Не знаем! Но думается нам, что сегодня мы плохо представляем себе и время, и степень влияния на русскую культуру, в том числе и на русскую религиозную жизнь, культуры мусульманской. Понятно, что в условиях тесного и принудительного общения Руси с мусульманизированной Ордой такого влияния просто не могло не быть. Но есть у нас подозрение, что на самом деле началось оно еще в раннем средневековье, и первыми носителями раннего ислама на Руси были жители тех территорий, которые достались Руси в «наследство» от Волжской Болгарии и Хазарии. А может быть, ислам на еще только складывающуюся Киевскую Русь был занесен еще раньше аланами-росами из закаспийских или малоазиатских набегов, где они воевали то с византийцами против арабов, то с арабами против византийцев.
В общем, теперь судить об этом крайне трудно: слишком мало осталось следов влияния мусульманства на Русь, а главное — эти следы не носят целостного, системного характера. Они слишком разрознены, и сейчас выявляются в основном на уровне бытовых черт культуры, а не духовных. Хотя это и не совсем так. Ну, например, что означает одна из весьма распространенных форм креста на куполах многих старинных русских церквей — крест, стоящий на полумесяце? Иногда можно услышать такую трактовку этого символа: он означает победу православия над мусульманством. Пусть так. Но, чтобы победить, надо бороться. Значит, в истории становления православия на Руси был период, когда ему приходилось бороться с исламом? Почему же мы не знаем из нашей истории ничего об этом периоде? Или такая трактовка этого символа вообще неверна? Есть и такая трактовка: это символическое изображение «процведшего креста» — канонического для православия. Но что его породило? Может быть, борьба с исламом? Или он много старше ислама и вместес исламом восходит к общим корням?
На определенные размышления наводит и архитектура православных русских церквей, особенно ранних, созданных до XVI века, со шлемовидными и луковичными куполами. И та, и другая форма куполов, как известно, в полной мере присуща и мусульманским мечетям. Причем, как и в православных храмах, в архитектуре мечетей наблюдается историческая тенденция постепенного перехода от шлемовидных куполов к луковичным. В этом нетрудно убедиться, сравнив изображения наших церквей с синхронными им мечетями (рис. 4.7, 4.8). Что это — случайность? Или за этим сходством стоит некая общая религиозная идея? Не надо забывать, что храм как таковой всегда был «моделью Мира», архитектурным, рукотворным воплощением этой духовной «модели».
Рис. 4.7. Исламская и православная храмовая архитектура:
1 — мечеть Айя София, Стамбул (бывшая православная Святая София конста1ггинопольская)
2 — храм Св. Софии в Киеве (реконструкция вида здания в XII в)
3 — Голубая мечеть в Стамбуле
4 — мавзолей Тадж Махал, Агра, Индия
Рис. 4.8. Русская православная храмовая архитектура:
1 — церковь Петра и Павла, Смоленск, сер. XII века
2 — церковь Пятницы, Чернигов, рубеж XII–XIII веков
3 — Успенский собор, Московский Кремль, сер. XV века
4 — Архангельский собор, Московский Кремль, начало XVI века
Для историков религии в этом нет загадки. История сложения ислама прекрасно известна и описана в огромном количестве трудов [Иллюстрированная история религий, т. 1, с. 348–408. Максуд Р., 1998]. Предельно коротко можно сказать, что проповедь Мухаммада родилась из осмысления известных ему учений иудаизма и христианства, поскольку сам проповедник и пророк новой религии вырос в той части арабской среды, которая уже перешла к монотеизму. Эта часть арабского общества была еще очень немногочисленна, основная масса арабов была языческой, но сам Мухаммад имел монотеистов среди своих ближайших родственников. Не будем здесь рассказывать историю жизни Мухаммада, в том числе историю его становления как пророка, а затем и политического деятеля. Все это также детально исследовано и многократно описано. Мы же просто хотим отметить следующее.
Проповедь Мухаммада родилась не в результате «чистого» откровения (озарения) пророка, которое дало бы ему абсолютно новую религиозную идею. Посещавшие его откровения — а их было много на протяжении последних двадцати трех лет его жизни — по своему содержанию были новыми интерпретациями издревле сложившейся в этом регионе монотеистической идеи, которая много веков развивалась сначала в русле иудаизма, а затем еще и в русле христианства. Сам Мухаммад это прекрасно понимал и своих предшественников глубоко чтил. Для него Нух (Ной), Ибрахим (Авраам), Муса (Моисей), Иоанн Креститель (Юнус ибн Закрийа), Иса (Иисус) — святые пророки, и из них Иса — последний по времени до самого Мухаммада и величайший.
Главное, в чем Мухаммад не согласен с христианством — это в догмате, утверждающем, что Иисус — Сын Божий. Да, Иисус — величайший пророк, наделенный свыше даром чудодеяния, да, он родился в результате непорочного зачатия, и это — чудо, сотворенное Богом, да, он носитель Духа Божия и является воплощением его Слова, но все равно он — человек, и в принципе не может быть единосущным с Богом, потому что последний един и не представим в качестве Отца. Мир им сотворен, и в этом тварном Мире все, кто ни есть — сотворены, а не рождены от Бога.
И еще одно положение ислама отделяет его от ортодоксального христианства. Согласно Корану, Иисус не умирал на кресте: Бог спас его от смерти, взяв живым на небо. Миссия Его не в принятии на себя грехов людей — что бессмысленно, поскольку каждый будет перед Богом отвечать за себя сам — а в несении людям божественного послания, помогающего им найти путь к нему. Это утверждение в учении Мухаммада перекликается с докетизмом — сирийским вариантом христианства, утверждавшим, что крестная смерть Иисуса — видение, данное людям Богом в назидание. Но у докетов истинный Иисус — Бог, и его человеческая оболочка — лишь «маска», видимая людям. И в этом коренное расхождение докетизма с исламом. Православная церковь признала докетизм ересью.
А говорим мы здесь обо всем этом, чтобы напомнить читателю: Восточное Средиземноморье, или даже шире — Ближний Восток (включая Аравию), это «вечнокипящий цивилизационный котел». Здесь рождались древнейшие цивилизации планеты, и здесь возникали и яростно боролись между собой религиозные идеи. Это, безусловно, свидетельство вечных поисков решения благороднейшей задачи, стоящей перед человеком — осознания истины о мире и о себе. Поэтому ни одно из принесенных в мир новых учений Великих Пророков не оставалось неизменным и «абсолютным» хоть сколько-нибудь длительное время.
Даже иудаизм — древнейшее из письменно зафиксированных монотеистических учений — и то страдал (судя по тексту Ветхого завета) время от времени от ересей и «отпадений от истины» некоторых его носителей. Хотя и было их, по большому-то счету, всего ничего! А что говорить о христианстве? Например, с точки зрения ортодоксальных иудеев, оно изначально — иудейская ересь, за что его Первоучителя и отправили на крест. Но ситуация была уже не та, что во времена Отца Авраама или даже Моисея. Народу стало во много раз больше, ближневосточный «котел», в том числе и идейный, кипел все яростнее. И не прошло и пары сотен лет, как изначальное христианство раскололось на массу ветвей, каждая из которых считала ересью все остальные.
Два-три столетия спустя ситуация обострилась в еще большей степени. За идейную гегемонию начали бороться не какие-то малые общины единомышленников, а церкви — достаточно мощные социальные организации, обладавшие вполне реальной властью в обществе. Это не значит, что разветвление изначального учения прекратилось. Но еретиков можно было уже не просто ругать и проклинать во всеуслышание, а отправлять на костер — что время от времени и делалось. К тому же все это происходило на фоне бурной экспансии христианства на новые территории и новые народы, причем разных ветвей христианства, в том числе и тех, которые единой государственной церковью Римской империи были признаны еретическими. Так, готы и некоторые другие германцы стали арианами, а многие тюрко-монгольские племена — несторианами, в Персии укоренилось манихейство, в Армении — монофизитство, и т. д. — всего не перечислишь. И напоминаем мы обо всем этом вот для чего. Мы хотим показать читателю, что появление в начале VII века ислама, еще одного нового вероучения на той же ближневосточной территории — то есть в том же идейном «котле» — и на той же монотеистической основе — нормальное,естественное явление, лежащее все в том же русле.
Более того, ислам и вел себя так же, как и раннее христианство, только еще агрессивнее: он уже в первом же столетии от момента рождения разделился на две ветви — суннитов и шиитов, яростно враждовавших между собой. Но и на этом дело не кончается. Появилась масса новых ответвлений от первичной основы, и все это — также на фоне широчайшей экспансии на новые территории и народы.
Разумеется, задачу отыскания какой-то главной, основной истины о мире и о себе решали люди на всей Земле и во все времена. Этот поиск приводил к появлению новых религий, в том числе и мировых. Так родился зороастризм в иранской и буддизм в индийской среде. И Ближний Восток интереснее для нас в данном случае лишь в том отношении, в котором это касается становления определенной религии на Руси, превратившейся со временем в доминирующую. Так стоит ли удивляться тому, что на каких-то территориях ислам и христианство сталкивались и как-то влияли друг на друга, а точнее, на тех людей, которые слушали проповедников обеих религий?
Заметим попутно, что на самом деле столкновение византийского христианства и мусульманства в Восточном Средиземноморье было на первых порах не всегда враждебным. Прошло довольно много времени, пока носителям обеих религий не стало понятно, что их идейные, а уж тем паче, политические интересы абсолютно несовместимы [Курганов О. А., 1878]. Исторический же курьез состоит в том, что сегодня ни христианские, ни мусульманские историки не хотят вспоминать о том периоде, когда такого непримиримого раскола между этими религиями еще не было!
Еще раз подчеркнем: обе религии выросли из одной и той же базовой идеи — монотеизма. Обе они в первые же годы распространения ислама сталкивались на одной и той же территории — в Восточном Средиземноморье, Малой Азии, Севере Аравии, Закавказье. У обеих в основе лежит общая «модель мира», что естественным образом отразилось в главных элементах структуры храмов. А вот западная ветвь христианства, в отличие от восточной, византийской, соприкосновения с исламом совсем не испытала, и развитие храмового зодчества пошло там своим путем. Можно посмотреть на этот процесс и с противоположной стороны. Ранний ислам, соседствуя с византийским христианством, именно у него заимствовал первичные храмовые формы и лишь со временем пришел к своим собственным, несколько отличным от них, и впитавшим в себя архитектурные формы Востока. Но, не сталкиваясь нигде с западным христианством, ничего не принял от его храмового зодчества.
Ранняя же Русь оказалась вторичной, периферийной зоной распространения обеих религий. Исторически христианство возобладало на Руси, причем именно византийское. Но что-то привилось и от исламской культуры. В итоге здесь сложилось свое храмовое зодчество, как-то перекликающееся и с византийским, и с мусульманским. Последнего мы почти не замечаем, или не хотим замечать, а потому и не признаем существующим. Также, впрочем, как и прочих разрозненных признаков мусульманской культуры, о которых мы говорили в этой главе.
Заметим, кстати, в этом «незамечании» нам очень «помогла» никоновская церковная реформа, проведенная при Алексее Михайловиче Романове. Подозреваем, что именно тогда были тщательно уничтожены и без того не слишком яркие черты мусульманской культуры на Руси. И теперь они уже не восстановимы. Более того, эта тема никогда не была популярна у историков Руси. Нам удалось найти только одну работу XIX века историко-этнографического направления, в которой отмечалось, что в русском старообрядческом ритуальном поведении существует целый ряд черт, которые перекликаются с чертами ритуального поведения людей мусульманской культуры [Коноплев Н., 1828, № 4, с. 249–264].
Так вот, даже с учетом того, что мы рассказали в этой главе, всего этого мало, чтобы ответить на вопрос: было ли когда-то мусульманство на Руси религией, принятой русской властью или хотя бы исповедываемой значительной частью средневекового (раннесредневекового) русского населения? Или все то, что можно считать чертами мусульманской культуры, не более чем следы влияния на Русь ордынского господства. На наш взгляд, это пока еще одна загадка истории Древней и средневековой Руси.
В заключение стоит сказать еще несколько слов о русской религиозной жизни. Мы специально» не стали говорить о язычестве на Руси. И не потому, что не считаем эту тему важной для общего описания истории русской религии. Просто на тему о двоеверии, о том, до какой степени русское православие впитало в себя многие черты язычества, написано достаточно. Пожалуй, наиболее фундаментальными и популярными научными трудами на эту тему стали две книги академика Б. А. Рыбакова: «Язычество древних славян» [Рыбаков, 1981] и «Язычество Древней Руси» [Рыбаков, 1987]. Тема эта, однако, не исчерпана до сих пор, и новые работы по ней продолжают появляться и сейчас [Древняя Русь: пересечение традиций, 1997]. Чтобы не остаться совсем уж в стороне от нее, внесем и свою лепту. Приведем несколько примеров живучестиязычества в православной Руси.
Итак, 988 год — официальная дата крещения Руси. Прошло 600 лет (!), и царь Михаил Федорович объявляет через глашатаев приказ: запретить на Руси молиться Коляде, Авсеню и Плуге! И это — христианство?
| Государь, Царь и Великий Князь всея Руси |
|---|
Его сын, царь Алексей Михайлович, в 1649 году пишет [Грамота царя
Алексея, 1842, № 1, с. 237]:
Портрет царя Алексея Михайловича. Неизвестный русский художник второй половины 17 века. Школа Оружейной палаты. Конец 1670 - начало 1680 годов
«…Ведомо… на Москве, и, прежде всего, в Кремле и Китае, и в Белом и в Земляном городах, и за городом, и по переулкам, и в черных и ямных слободах по улицам и переулкам в навечере Рождества Христова молились многие люди Коляде, Авсеню, а в навечере Богоявления Господня кликали Плугу, да в Москве же многие люди поют песни… собираются на сборища… попы и иноки, и мы указали Коляду, Авсеня и Плугу более не творите.
Свежие комментарии