На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Мировоззрение

7 103 подписчика

Свежие комментарии

  • Евгения Подхалюзина
    Это жители погибшей планеты Фаэтон, которые прилетели на Землю.Они и прорыли эти тоннели. Ушли под Землю , потому что...Подземные люди - ...
  • Олег
    Лишний раз подтверждение того, что ничего нового в адамических религиях нет, это всё ремейки древних учений.Изображение архан...
  • Антонина Томилова
    А еще исчезли статьи про исследования. А я точно помню, что они были. А теперь всё удалено. Надо и вашу отскринить)Что происходит с ...

Ламбада Смерти

«Когда же Моисей приблизился к стану, и услышал голос народа шумящего, голос поющих. И увидел тельца и пляски, и разбил скрижали под горою». (Книга Исход)

 

   Давно, слышал от проповедника историю о том, как один ученик духовной семинарии написал сочинение о Христе вместо предложенной темы о смерти. И был отчислен за не послушание. И вот я, как послушный ученик берусь за эту тему в надежде, не то чтобы сказать о ней нечто новое и найтись в ней своим попечением. Но может быть, может быть, в ней присутствует другой лик Творца, лик… но не будем забегать вперед, а встанем в расселине двух скал (жизни и смерти) и тогда увидим Его славу не понаслышке.  

   Среди многих сочинений посвященных смерти много сказано оригинальных слов, может быть частью правдивых и интересных в ее определении, но это знание все также остается знанием людей, в большей степени заботящихся о земном. Речь идет не о той заботе, хотя и о ней тоже, в которой богач сказал – соберу урожай и буду жить припеваючи, и умер он в ту ночь. Но о той, когда Иисус на свою смерть сказал ученику – отойди от Меня, ибо ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое.

   Все знают нечто о смерти, что она это то, что случается только с другими. Ее ждут не ожидая и замечают ее присутствие, как правило в другом человеке, в соседе: Слава Богу умер кто-то другой, - говорит Петр Иванович и с интересом расспрашивает об обстоятельствах этой смерти, как-будто речь идет о личном невезении Ивана Петровича, а смерть это неприятность, уготованная только другим. Но, придет и моя очередь, - грустно замечает он и страшится ее как все смертные.

   Другой литературный персонаж, умирающий король у Эжена Ионеско, стонет: «Вы все, несметное множество умерших до меня, помогите, откройте, как удалось вам умереть... Научите меня. Пусть ваш пример будет мне утешением, дайте опереться на вас, как на костыли, как на руку брата. Помогите переступить порог, который переступили вы! Вернитесь на мгновенье сюда, по эту сторону, мне на помощь... Как это с вами произошло? Увы! Тот, кому предстоит умереть, умирает в одиночку, один встречает личную смерть, принять которую приходится каждому за себя; в одиночку свершает одинокий шаг, который никто не может сделать за другого, но каждый совершит сам и по-своему, когда придет его час. И на том берегу никто нас не ждет. Никто не явится приветствовать нас у врат ночи».

Или, замечает другой литератор – «Я знаю, что умру, но не верю в это. Я знаю, что умру, но внутренне в этом не убежден. Следовательно, истина смертности живых существ — не чистая истина, а смутная судьба, и поводом заново ее осмыслять становится для нас каждая реальная смерть».

   Сложнее и интереснее понимать людей, занимающихся философией и говорящих о смерти. Платон говорит, что в смерти, в буквальном смысле, познавать нечего, а если мы все-таки настаиваем на этом знании, то она постигается только «незаконным» рассуждением. В незаконных рассуждениях, как правило, преобладает страх, они поверхностны и располагаются вокруг смерти соседа. И таков основной сюжет философии большинства, но пускаясь на поиски смерти по эту ее сторону, мы опасаемся ничего не найти.

   Лучшие ее представители замечают, что в размышлениях о смерти, обычный человеческий разум, как бы соскальзывает в трясину, но в Божественном домостроительстве все говорит нам о восхождении и будущем. А философ Л. Шестов сочетает эту истину самой жизнью: Если бывают откровения смерти, то их источник — скорее сама жизнь, нежели последний вздох умирающего. Очевидно, догматизм здравого смысла заставляет нас с наивным любопытством ждать каких-то проблесков, "последних" откровений, чего-то вроде предсмертных признаний осужденного на казнь... Что, если умирающий, наконец, огласит разгадку? В действительности речь идет не о разоблачении секрета в конце концов, а о раскрытии тайны в течение жизни, и эта тайна открывается нам в каждое мгновение жизненного интервала, вне зависимости от нашего возраста и от того, насколько удален момент откровения от нашего последнего мига. Смерть не скрывается, как вор, за занавеской, которую стоит только сорвать... Поэтому размышление о смерти не имеет ничего общего с концентрацией внимания. Внимание, а особенно сенсорное, определяет место в пространстве: оно обнаруживает, локализует, обозначает со всей возможной точностью.

   Но лучшим источником познания и местом, где сочетаются смерть и жизнь по законам иной истины, является Библия. А начнем это путешествие с Иова, как главного вопрошателя в этом вопросе. Да, Иов тоже страдает и боится смерти, и в страдании ставит другое множество вопросов, но при этом его мысль всегда кружится вокруг надежды на Бога, в спасении и оправдании от Него: Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; Я был спокоен, но Он потряс меня, взял за шею и избил меня, и поставил меня целию для себя; И ныне вот, на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних. А когда Иов хулил свою жизнь и просил смерти, то Бог отвечал ему из бури – «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной?». И далее, через всю Библию мы в разнообразии познаем многие характеристики этих врат и тени смертной. А вот, один из лучших псалмов Давида, слова которого приносили утешение многим людям разных веков – «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною. Твой посох и жезл – они успокаивают меня».   

   Апостол Филипп различает два вида мудрости – (Эхамоф) просто мудрость и (Эхмоф) мудрость смерти, и добавляет – но мудрость бесплодна без Сына (Христа). Апостол Павел намекнул, что мудрость мы проповедуем среди совершенных. От простой мудрости мы замечаем, что сама мысль о смерти есть мысль сумеречная и в ней не за что ухватиться, и нет никакой зацепки, которая могла бы удержать ее понимание. Но тогда напрашивается вывод, что она вообще существует не для того, чтобы о ней мыслить, но более о жизни, оставляя ей место сзади, на задворках нашей жизни. Именно, на эту волну настраивают начальные слова Библии – «Вот, Я сегодня, жизнь и смерть предложил тебе. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое».

   Но любопытно и странно сознавать, что у Бога как подателя жизни присутствует так же и смерть. В законе Моисея часто присутствуют такие слова - всякий, кто будет делать в субботу дело, или если приступит кто посторонний (к ношению скинии) - предан будет смерти. Глаголы - побить и убить нарушителя закона, поражают наше представление о Нем. Но, если мы в познании мира узнаем о его двойственности или бинарности в современном звучании, то нет причин возмущаться в Боге (Духе), который имеет два лика – жизни и смерти. О двойственности мира и вещей апостол Филипп говорил – «Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое – братья друг другу. Поэтому и хорошие – не хороши, и плохие – не плохи, и жизнь – не жизнь, и смерть – не смерть». При этом, Бог имея два лика, предлагает человеку избрать именно Жизнь. И очевидно в этом Его слава. Однажды, Моисей сказал Богу – «Покажи мне славу Твою. И сказал Господь: Я проведу пред тобою всю славу Мою… И потом сказал Он – лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых». И далее, Моисей ставится в особое место, в расселине двух скал (жизни и смерти) и ставится так, чтобы он увидел Его сзади, по прохождении Его: «И когда сниму руку Мою, ты увидишь меня сзади, а лице Мое не будет видно». Все правильно, вглядываясь в жизнь «спереди» поверхностным взглядом, без веры, человек не может увидеть Его и не умереть. А «сзади», по прошествии некоторой части жизни и времени, когда нечто познали о Нем в Сыне, тогда можем и не умереть, но как сказал Иисус – «кто видел Меня, видел Отца и верующий в Меня не умрет». Бог сказал – Я есмь сущий! То есть Сущий всего – жизни и смерти, но человеку не возможно одновременно пребывать в двух ипостасях жизни и смерти. Или он живет, или находится за границей того, что называется смертью.

   Любопытно, но Моисей, в законе которого много раз встречается существительное слово «смерть» и его глагольная форма «умереть», не раз оказывался в положении «сзади». После того, как его не стало, и он был взят от земли (надо думать он не умер и смерти не познал), после многих сотен лет, в конце времен, ему захотелось послушать, как люди на земле понимают и чтят его закон: Идет собрание, Всевышний сказал ему – отступи назад и сядь сзади учеников. Пошел он и сел в конец восьмого ряда, и не понимал, о чем они говорят. Но как дошли до одной вещи (о смерти), нуждающейся в объяснении ее смысла, ученики спросили учителя – откуда у тебя эти слова? Он ответил им – эти слова получены Моисеем на горе Синай. И успокоился Моисей оттого, что так он говорит. Вот так «сзади», не от ученых и учителей, но в конце жизни или может быть после нее, мы однажды узнаем нечто о смерти, а вернее что ее нет и не должно быть по существу самой Жизни.

   И так, мы живем на земле, мы избрали жизнь, но жало смерти продолжает ранить наше сознание. Ее жала многообразны – страх, грех, закон и многое другое, и об этом по делу и хорошо пишет апостол Павел: Жало же смерти – грех, а сила греха - закон. И далее, он учит о том, как грех царствует в теле человека, как мы становимся рабами ему в страхе и избавляемся от него благодаря Богу, «даровавшему нам победу Иисусом Христом». Вообще, проблему страха смерти уже давно разрулил Сам Иисус. Однажды к Нему прибежали взволнованные ученики и говорят – как так, почему упала башня и задавила семнадцать молящихся людей? А Он ответил: главное – успели ли они покаяться? Покаяться не в том, что мы можем встать на колени и что-то сказать в свое оправдание. Но в дословном переводе покаяние означает «перемена мнения», то есть переменить мнение – в вере, как осуществление ожидаемого; в надежде ожидания, не земных благ, но пришествия Его с неба и Города художник и строитель, которого Бог; перемениться в любви, не на словах, а на деле. Ну и конечно же, в простой искренности молитвы.

   Три апостола приводят уникальные слова Иисуса, способные разрушить всю державу страха – «Истинно говорю вам, есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем». А от Иоанна мы читаем эти же слова, но уже четырежды усиленные повторением – «Истинно, истинно говорю вам – слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам, наступает время и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышавши оживут». И таких жемчужин откровения в Слове, способных удалить от нас страх смерти множество, что даже трудно представить, как можно игнорировать и не замечать эти уникальные слова Жизни.

   Но вот, другой апостол говорит – «Те, кто наследует мертвое, мертвы сами и они наследуют мертвое. Те, кто наследует живое - живы и они наследует живое и мертвое. Мертвые не наследует ничего. Ибо как мог бы наследовать мертвый? Если мертвый наследует живое, он не умрет. Но тот, кто мертвый будет, жить более! Язычник не умирает, ибо он никогда не жил, чтобы он мог умереть. Но тот, кто поверил в истину, начал жить, и он подвергается опасности умереть, ибо он живет. И кто таким образом не существует, не принесет плода - не только не производит он (в этом месте), но даже в субботу (его сила) бесплодна». И опять мы чуть-чуть в сомнении – о чем это и о какой такой истине хочет сказать апостол Филипп? Очевидно, не сложно догадаться, что во времени и взрослении, жизнь от жизни отличается неким качеством и полнотою. И очевидно, смерть под которой мы теперь понимаем некий переход, тоже меняет свой лик и смысл. Так начинает свое евангелие апостол Филипп и продолжает говорить о смерти и жизни то, что делает ее полною. О чем не раз намекал апостол Павел в связи с учением мужей и жен – мудрость же мы проповедуем среди совершенных. И апостол Иоанн, тоже, как бы не договаривает когда пишет к избранной госпоже о полной награде. И не надо думать, что эта тайна, скрытая за семью печатями и ключи от нее недоступны нам людям, усовершившихся в вере, надежде и любви.

   Мы уже слышали и уже знаем евангельские аксиомы, что есть некий – «грех к смерти и не к смерти; есть плоды смерти и жизни; и что не любящий брата пребывает в смерти». Не будем о них повторяться, но читаем далее: «Когда Ева была в Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась (от него), появилась смерть. Если она снова войдет в него и он ее примет, смерти больше не будет. Если бы женщина не отделилась от мужчины, она бы не умерла вместе с мужчиной. Его отделение было началом смерти. Поэтому пришел Христос, дабы снова исправить разделение, которое произошло в начале, объединить обоих и тем кто умер в разделении, дать жизнь, объединить их». Сразу, от начала творения человека сказано, что нехорошо быть человеку одному и у него должна быть спутница жизни – женщина. Но часть творения уклонилась от этой истины и она должна быть восстановлена, и этой задачей обеспокоен апостол. Он пишет о важности союза между мужчиной и женщиной, и часто о брачном чертоге как истине, через которую происходит воскресение. Как только мы осознаем от книги Откровение, что есть первое воскресение и смерть вторая, а все это говорит о кружении во многих жизнях и смертях, как не совершившихся в жизни вдвоем. То есть, то о чем сказал апостол Фома – «В (те) дни вы ели мертвое, вы делали его живым. Когда вы окажетесь в свете, что вы будете делать? В этот день вы - одно, вы стали двое. Когда вы станете двое, что вы будете делать». Но более узнаем от той же книги Откровение, что мы призваны в Царство Небесное и не просто в царство, но на Брачную Вечерю Сына. А это обетование, есть вершина всей книги Библии, и тогда учение Филиппа о Чертоге Брачном нам не покажется странным. И тогда, кто поверил в истину, начал жить по любви к избраннице, он подвергается опасности умереть, если потеряет эту любовь.

   В одном эссе я уже приводил притчу о солдате, убежавшего от смерти в Самарканд и как она его перехитрила. А вот другая история, где ангел смерти становится бессильным перед человеком, постигающим Слово Божие. И так! Жил человек в земле Итиль, не далеко от той самой земли, где жил Иов. И человек этот, так же как и Иов был справедлив, богобоязнен, и как все смертные, рожденные женщиной, боялся смерти. Открыл он Книгу и с трудом прочитал строчку глазами, которые уже давно потеряли зоркость в долгих годах жизни – «И приблизились дни Иакова к смерти». Опечалился он и стал вспоминать, как учили его - что есть некий мир в вышних, и когда выходит вестник, тот мир содрогается и трепещет. И появляются две птицы, покидающие этот мир, обитель которых под деревом, где видны жизнь и смерть. Одна птица летит в сторону юга – когда светлеет день, другая птица – когда темнеет день. И каждая из них кричит и возвещает то, что слышала от вестника. И слышит он: Когда уже связаны ноги человека и приблизились дни его – день этот зовется днем Господа и возвращается к Нему дух Его. Но, каков этот день он еще не знал. Встал он и пошел к Учителю, который живет на вершине горы и сел у его ворот. Выходит учитель и видит его, сидящего у ворот и спрашивает – почему ты сегодня не такой, как в другие дни?

   И ответил он – Вот душа моя покидает меня каждую ночь и уже не светит мне в сновидениях, как было прежде. И еще, когда я молюсь у стены, вглядываюсь в тень моего облика на стене и не вижу его. И я говорю себе – раз мой облик исчез и стал невидимым, значит уже выходит вестник и возвещает о завершении жизни моей.

   Сказал учитель: Не читал ли ты слова отца нашего Иова, что «не смерть восхваляет Творца и человек полагает предел тьме, и тщательно разыскивает камень во мраке и тени смертной». И продолжал говорить, что из этого камня высекались источники воды во времена Моисея «и все пили одно и то же духовное питие, ибо пили из духовного последующего камня, камень же этот был Христос».

- Слышал о Нем, но не многое мне известно о Нем, но умоляю тебя, не оставляй меня в эти дни - сказал он и заплакал.

   Учитель поднял глаза и увидел сзади плачущего, Ангела смерти, который бежал перед ним и плясал. Взял учитель своего друга за руку и сказал: Именем Господа повелеваю -  Тот, кто часто входит в мой дом, - пусть войдет, а тот, кто не часто входит – не войдет. Вошли они в дом, а Ангел смерти был связан наружи. Три дня они изучали Слово, а после третьего дня снился ему сон, как стелили ему в комнатах успокоения своего, и открыты были окна, чтобы свет лился с четырех сторон мира.

   В этой притче приходит не сама Смерть, но Ангел смерти и при этом танцует джигу. Получается, что у Смерти существует своя команда и имя им, (по Библии) - «легион»: Аваддон (губитель), Сатана (преграда), Дьявол, Вельзевул (повелитель суеты), Змей, Дракон, Ангелы с мечем и чашами гнева, саранча, и так далее, то есть много. Они строги и не очень. Так, Сатана может разгуливать по земле с сыновьями Божьими, и вместе предстают с отчетом пред Господом и, даже спорит с Ним. Они вездесущны, так Сатана обнаруживается в словах апостола Петра, и сказал Иисус ученику – «Отойди от Меня Сатана, ибо ты думаешь не о том». Вспомним еще раз, что самое первое, начальное и основное имя Бога означает – Я есмь Сущий! И если у Сущего есть два и более ликов (ведь говориться же, что у Бога тысячи имен), то есть соответствующие и Ангелы. Есть Ангелы Божии и Господень, ангелы сильные, славные, воинственные и устрашающие. Но те, которые мы привыкли называть ангелами смерти, они называются ангелами дьявола и сатаны, ангел жестокий и истребляющий, или не сохранившие достоинства своего. Любопытно и то, что эти ангелы (смерти) ведут себя, как бы по законам жизни (не смерти) – они говорят и пугают, летают и ходят пешком, и все это в русле назидания человека, как написано – «Ты творишь Ангелами Своими духов». Но именно человек своим воображением создал ангела смерти и при том – женского рода, в капюшоне или с косой. Множество рассказов, историй и притч оживляют ее образ. Только одни оживляют ее грозный лик, а другие поют ей осанна, наделяя ее коварным, хитрым, а порой и игривым характером. И на всю их деятельность можно ответить словами апостола Филиппа – «Святым служат злые силы. Ибо они слепы из-за Духа Святого, дабы они думали, что они служат своим людям, тогда как они работают на святых. Из-за этого ученик спросил однажды Господа о некой вещи, относящейся к миру. Тот сказал ему: спроси свою мать и она даст тебе от чужого».

   Вот так, «от чужого» в современной действительности появляются и множатся другие лики смерти. Очевидно, есть необходимость остановиться на двух ее сестрицах проказницах, играющих в человеческом обществе не маловажную роль. Старшая из них, все еще не может определиться, какого оно – «Самоубийство» рода и опекает самоубийц обоего пола. В ее игривости не понять – страх там главенствует или игра. Но, все равно надо заметить, что такая игра со смертью ради себя любимого не отвечает жизни в Господе, который пошел на смерть, и именно, ради людей. Ради людей, близких, друзей – вот, основная черта жизни в Боге. Ведь просил Иисус за учеников своих, чтобы они не просто так были взяты от мира (ну не хочу я жить в этом колючем мире, хочу Туда), но сохранены в мире и своей жизнью внесли некую лепту ради Другого.   

   А младшая сестрица смерти зовется красивым именем Эвтаназия, которая капризна в своих нарядах и одеждах как кукла Барби и меняет их помногу раз на дню. А делами своими напоминает театр Карабаса-Барабаса – быть ей или не быть в человеческом обществе. В этом вопросе мне ее жаль, ведь не так то просто определиться в нем. Вспоминая смерть деда, который умирал с болями и по правилам того дремучего времени, когда ему не давали обезболивающих наркотических лекарств. С другой стороны, читая Писания, где болезнь оправдывается как способ вразумления человека на ложе, я соглашаюсь и как будто хочу сказать Эвтаназии - нет. А вот, как красиво об этой изнанке жизни пишет некий ученик Дао: Смерть включена в нашу жизнь, которая была срежиссирована, определена и которой позволили развиваться в Божественном времени. Убийство не ваша работа и не работа другого человека или другого существа. Смерть должна быть в соответствии с природой и уж, конечно, не в соответствии с решением вашего эго. Далее, он пишет, как убил пчелу и от этого стал плохо играть в гольф.

   И вот тут, я не могу понять ту смерть, которая срежиссирована с природой, а тем более болью. Если венцом природы является сам человек, которому определено «полагать предел тьме» и боли, тоже. То, о каком соответствии может идти речь? Вспоминаю Иова, который просил смерти, потом Иисуса на кресте, молящего Отца избавить от страданий и опять же деда, просящего избавить его от боли. В любом случае - Иисус пострадал ради нас, чтобы нам не было больно, а не вопреки, чтобы нам повторяться в Его страданиях. А если ошибутся люди в белых или черных халатах, то нет в том вины, хотя бы потому, что сказал Иисус – не бойтесь убивающих тело, ибо они не могут убить душу. Но это опять о страхе. А Там, мы только посмеемся об этой «ошибке» и ближе станем друзьями. А вот боль действительно убивает душу, и вместе с ней - и веру, и надежду и любовь к Жизни, тоже.

   Ну да, терпение – это вид геройства, а уйти в покое и радости – это некий праздник. То есть, выбор за нами – уйти героем в терпении или с праздничной улыбкой на лице. Но, весь вопрос – куда ты идешь, на Пир и праздник, где приветствуется улыбка и радостное лицо? Или в обители многие, где еще чуть-чуть воюют и чествуют героев войны, терпения и боли? В любом случае, право на знакомство с Эвтаназией должно существовать в человеческом обществе.

   Кто-то из древних учителей советует непрестанно думать о смерти и действительно, для многих учителей прошлого это стало обычным занятием мудрецов. На некоторых портретах святого Иеронима можно найти эпиграф - думай о смерти. А на средневековых картинах, фресках церквей, скульптуре, резьбе по дереву, на коврах и в иллюстрациях книг во множестве изображались скелеты и человек, погруженный в раздумье над черепом. Смерть являлась непрошенною гостьей к королю и знатной даме, к проповеднику и судье, крестьянину и врачу, заставляя всех трепетать перед нею. Позже, в сценах стали преобладать шутка и юмор, где смерть изображалась ловким шулером, обыгрывающим партнера, или водителем хоровода и музыкантом, заставляющим всех плясать под звуки своей дудки. В ее действиях стал утрачиваться трагический момент самой смерти. «Пляски смерти», как искусство под названием «макабра» стали вершиной средневековой некрофильской цивилизации. Современное искусство, особенно кино, довели «пляски смерти» до последних вершин. И здесь любопытно поставить вопрос – где оканчивается эта граница человеческого духа?

   Очевидно, в поисках ответа, как всегда и во всем, надо обратиться к Слову. Первые «пляски смерти» народа в Библии, мы замечаем во времена Моисея. После получения первых скрижалей, спускаясь с горы Синай, он услышал шум и пляски народа, и как оказалось, вокруг идола. В итоге таких плясок погибло много народа. Потом наступило «время сетовать и время плясать», по учению Экклезиаста. В сетование обернулась пляска Иродиады на пире царя Ирода, тогда погиб Иоанн Креститель. Во время побед народа и без сетования, танцевали Мариам и женщины с тимпанами, а во времена Давида «женщины выходили навстречу с пением и плясками». Каждый год в Силоме в праздник дня Господня, женщины водили хоровод и плясали, а мужчины выбирали их себе в жены. Царь Давид плясал, когда ковчег завета был возвращен в среду его народа. Таким образом, пляскам не всегда и не обязательно сопутствует смерть. Но, более того, дополняются заповедью – научится жить в радости и веселии, а если не так, то измучится человек болью сердца, - говорится в Библии. Получается, что вся средневековая история «плясок смерти» и со смертью, есть трансформация культурного феномена в человеческом обществе. А перевоплощение Смерти из существа трагического в существо комическое и веселое, будет имееть свое завершение Там, на Пире Небесном. И тогда, не есть ли это одна из тайн домостроительства Божия в человеке, когда радость жизни приобретает черты игривости и смерть теряет свое жало.

   И так, Смерть смеется, шутит и играет с нами в поддавки и конечно же, по законам Жизни тоже преображается в Женщину веселую, красивую видом и станом. И тогда, всплывает все тот же последний Библейский вопрос к Человеку – что вы (мы, я) будем делать Там - на Пире Небесном и на Брачной Вечери Сына (язык не поворачивается сказать – после Смерти)? Не знаю, кто как, а лично я станцую на Пире ей ламбаду и возможно, возможно приглашу ее на… танго вдвоем.  

Картина дня

наверх