Вместо послесловия, невозможно не затронуть и эту сторону вопроса.
Открытый пятьдесят лет назад, еще при глубокой Советской власти, после личного обращения слепоглухой писательницы Ольги Скороходовой к Клименту Ворошилову, знаменитый Сергиево-Посадский детский дом для слепоглухих детей неслучайно, промыслительно появился в городе, где расположена Троице-Сергиева Лавра, главный монастырь Русской Церкви.
Любовь и забота, в которой нуждаются эти дети, незримо оказались под покровом молитв преподобного Сергия Радонежского. И сегодня монахи из Лавры здесь — частые гости.
Обреченных, казалось бы, на вечную ночь и полную беспомощность ребятишек здесь вновь возвращают к жизни. Правда, многие горько недоумевают, а зачем всё это делают, если дальше этих детей никто и ничто не ждет.
В немецком фильме «В стране молчания и темноты», посвященном слепоглухим, главная героиня говорит про себя: «Если вдруг разразится Третья мировая война, то я, скорее всего, об этом даже не узнаю». И дальше она продолжает: «Слепоглухие — самые одинокие люди на свете».
Я вдруг вспомнил об этом, когда увидел в длинном светлом коридоре Сергиево-Посадского детского дома для слепоглухих детей танцующую девочку. Она возвращалась с обеда вместе со своими товарищами, плотно державшимися друг за друга, но отстала от них… и вдруг закружилась в танце. Это длилось минуты две. В синем халатике, она то убыстряла вращение, то замедляла его, всякий раз вскидывая вверх руки по завершении круга.
Что это? Кружащаяся в одиноком беззвучном танце слепоглухая девочка — фантастическое, фантасмагорическое зрелище… Ее не видят ее товарищи, и она никого не видит, не знает, что на нее вообще кто-то смотрит. Танец ни для кого?
Но уже позже мы подумаем, что, может быть, все же неслучайно рядом с ней шел слепоглухой мальчик, тоже отставший от группы. Держась за стенку одной рукой, другой он мог «подкручивать» девочку, направлять ее танец. Но если это так и было, и она танцевала для него, как он мог воспринимать ее танцевальные движения кроме как своей рукой? Кожей по ритмичным дуновениям воздуха? Ногами — по вибрации пола?
Этот случай и наши колебания показательны. Жизнь слепоглухих, то, что они думают и чувствуют, все это очень трудноуловимо и скрыто. Особенно у взрослых слепоглухих это часто — жизнь в забвении, в неизвестности. Лишенные основных познавательных чувств — зрения и слуха — они живут на грани выпадения из общего всем нам мира, буквально — на границе между светом и тьмою.
— Никто не хочет заниматься слепоглухими после 18 лет! Понимаете, никто! И мы в это упираемся. И мы говорим друг другу порой: ну зачем мы их подымаем с коленок, зачем? Если потом их кроме интернатов нельзя никуда пристроить, то зачем вообще всё? Там их ждет медленное или даже скорое угасание. Если бы у нас в стране сейчас существовали хоть какие-то общины взрослых слепоглухих. Ведь как было при Советской власти? Были специальные предприятия при Обществе слепых, общежития, достойная работа. У нас в Сергиевом Посаде вообще беды не было. Было прекрасное предприятие, слепоглухие находились в группах по 11-12 человек. Они работали, кто мог — учился в вечерней школе. И пусть их жизнь была не такая богатая, не такая радостная и счастливая, как хотелось бы, но она была простроенная — от рождения и до смерти. А в девяностые все рухнуло. Раньше государство заботилось о них и их защищало. А сейчас они никому не нужны. Мы-то — другое дело. Мы им тут все устроили.
Оттого что в Сергиевом Посаде слепоглухим детям так хорошо, еще отчетливее видна трагедия взрослых слепоглухих. В детском доме большие светлые и чистые комнаты, мягкие ковры, игрушки, плееры и компьютеры для детей постарше. Трогательное отношение к детям со стороны воспитателей. Постороннему глазу сразу видно: дети знают, что их любят. Они открыты для общения, льнут к своим воспитателям и преподавателям.
Но эти старания — в каком-то смысле действительно в никуда, потому что большинство выросших детей потом некуда отправлять. Кого-то забирают обратно в семью. Других сегодня ждут только интернаты — общего профиля (и это еще хорошо!) и специализированные, т. е. психоневрологические. Раньше, в советское время они дальше шли работать на специализированные предприятия — в окружение таких же, как они. Но сейчас выходит, что Сергиево-Посадский детский дом — замечательное место, за которым дальше обрыв, ничто. Дети здесь — словно над пропастью во ржи.
Некоторые из них могут, могут жить полноценной жизнью. Например, трое выпускников детдома недавно прошли специальное обучение в Павловске на художников-оформителей и работают теперь дизайнерами. Две выпускницы детдома тоже совсем недавно получили высшее образование и работают здесь же воспитателями. В семидесятые годы прошлого века на всю страну прогремела история о так называемом Загорском эксперименте: четыре слепоглухих выпускника этого детского дома окончили психологический факультет МГУ. Один из них стал доктором психологических наук. Другой — кандидатом философских наук и президентом Европейского союза слепоглухих.
Юрий Лернер, один из четверых выпускников Сергиево-Посадского (тогда Загорского) детского дома для слепоглухих, которые в 70-е годы прошлого века окончили психологический факультет МГУ, еще тогда, лет сорок назад спросил Александра Мещерякова, психолога и педагога, который очень много сделал для слепоглухих:
— Как вы думаете, могу я быть счастлив?
Тот растерялся, но виду не подал. Педагог все-таки. Осторожно спросил:
— А как ты сам думаешь?
— А я, — ответил Юра, — счастлив — в самом точном смысле этого слова. Ведь несчастье — это иметь что-то и потерять. Я же ничего не имел, но каждый день нечто приобретаю.
Лернер несколько лет назад умер в полном одиночестве в специализированном интернате.
А его товарищ по учебе в МГУ Александр Суворов (ставший доктором психологических наук) говорит, что «соблазн самоубийства наверняка приходится преодолевать всем, ослепшим и оглохшим в зрелом возрасте. Может возникнуть этот соблазн и у слепоглухих с детства… Я тяжело пережил такое осознание в шестнадцать лет, а соблазн самоубийства — при всей величайшей самоотверженности друзей — преодолеваю с двадцати лет».
— Закройте свои глаза, заткните свои уши, и попробуйте в таком состоянии пожить, например, час. Походить по дому, ни на что не натыкаясь, заняться своими обычными делами, пообщаться с близкими… Потом, когда наконец-то откроете глаза, вы вдруг поймете, насколько же вы на самом деле счастливы.
Иеромонах Мелитон (Присада), насельник Троице-Сергиевой Лавры и настоятель храма Явления Божией Матери преподобному Сергию Радонежскому при детском доме, говорит нам эти слова почти на бегу, вечно куда-то торопясь.
Исторически именно Церковь первая занялась слепоглухими. И занималась ими всегда в основном только она. Даже дактильную, т. е. «пальцевую», азбуку для общения слепоглухих создали испанские монахи в XVI веке. Лишь в XIX веке слепоглухоту как явление начинают анализировать психология и педагогика, а государство и общество пытаются хоть как-то заниматься и слепоглухими инвалидами. Однако поскольку это очень трудно, до сих пор в подавляющем большинстве стран слепоглухота даже не признается особым видом инвалидности. То есть слепоглухие для государства как бы и не существуют вовсе.
Источник: http://rusk.ru/st.php?idar=60679
Свежие комментарии