Научное доказательство существования Бога 2

Специально для Сергея, Александра и прочих атеистов. Чуть посложнее предыдущей темы.

1. ПРИРОДА НАУЧНОГО ДОКАЗАТЕЛЬСТВА

Наша задача заключается в доказательстве существования Бога на современном научном уровне, поэтому нам необходимо начать с краткого обсуждения природы науки и научного доказательства.

Дан­ное обсуж­дение представляется важным, ибо существует множество ошибочных суждений о природе научного доказательства.

Наука состоит из двух фундаментальных аспектов. Первый аспект — конкретное, или наблюдаемое измерение, когда мы накапли­ваем наблюдения за определенным явлением и записываем эти наблюдения в форме свидетельств об исследовании изучаемого явле­ния. Такие записи составляют основу наблюдаемых нами истин или фактов данного явления.

Второй аспект науки — это абстрактное, или теоретическое ис­следование. Накопив определенное количество фактов, наблюдая за данным явлением, мы ищем им объяснения. Нам необходимо понять, как различные факты, характеризующие явление, соотносятся друг с другом. Другими словами, мы ищем объяснения тому, как или вслед­ствие чего возникает данное явление и как оно происходит. Этот по­иск приводит нас к формулированию гипотезы (или, если угодно, теории), представляющей собой наш мысленный образ сущности ди­намики данного явления. Такая теория обычно выражается языком, использующим абстрактные термины, т.е. термины, обозна­ча­ющие недоступные наблюдению объекты или силы (например, объекты типа электронов, или такие силы, как сильное ядерное взаимодействие). В описании наблюдаемых фактов, используют конкретные термины, т.е. термины, обозначающие доступные наблюдению объекты или их сочетания.

Способ проверки истинности эмпирических выводов заключается в проведении дальнейших, более точных, наблюдений и измерений. Однако, благодаря естественной, имманентной ограниченности чув­ственного аппарата и нервной системы человека, мы не можем полно­стью исключить возможности ошибки в наших наблюдениях за определенным явлением, как бы тщательны и точны мы ни были. В особенности это верно в отношении предельно малых (микроскопиче­ских) или предельно удаленных (как, например, отдаленные звезды) явлений, однако это справедливо и в отношении обычно доступных, ежедневных явлений. Таким образом, истинная ценность фактов (эм­пирических выводов) всегда относительна. Широко распространенное убеждение в том, что научные факты абсолютны, или безусловны, следовательно, являются заблуждением.

Проверка истинности теоретических утверждений в науке еще более сложный процесс. Мы начинаем с дедукции новых эмпириче­ских выводов как логических последствий теории, а затем проверяем эти выводы обычным путем. Другими словами, если наша теория говорит о том, что некое событие должно произойти, то мы можем убе­диться, происходит ли оно в действительности, и если, например, моя теория говорит о том, что снег бел, то мы смотрим и проверяем, в действительности ли это так. Новые эмпирические выводы, дедуцирован­ные из теории, называются предложе­ниями теории, и если они подтверждаются опытом, мы говорим, что теория имеет силу, имея в виду, что она обоснована, или подтверждена наблюдением.

Таким образом, ценность теоретического утверждения в науке также относительна, ибо даже если все текущие предложения теории подтверждаются фактами, то это не исключает того, что в будущем они окажутся неверными. Существует также, возмож­ность того, что поставленные в будущем эксперименты приведут к опровержению се­годняшних предположений, которые на основании нынешнего опыта представляются истинными.

Таким образом, в.отношении истинной ценности теорий мы нахо­димся в пара­доксальном, несколько даже смешном положении. Воз­можно почти абсолютно дока­зать неверность теории, т.к. если следствия теории резко противоречат безупречно про­веденным на­блюдениям, то такая теория не может быть истинной и от нее придет­ся отказаться, или ее видоизменить. Поэтому, вне зависимости от количества подтверж­денных эмпирическим путем следствий теории, всегда существует возможность будущего опровержения теории в ре­зультате появления либо новых следствий, противо­речащих извест­ным фактам, либо новых фактов, противоречащих известным следствиям.

В недалеком прошлом, ближе к началу века, считалось возмож­ным установить правила так называемой индуктивной логики, позво­ляющей исследователю перейти от набора фактов к общему выводу с той же степенью точности, которая характерна для дедуктивной логи­ки, позволяющей перейти от общих принципов к частным заклю­чени­ям. Однако, в настоящее время доказана принципиальная невозможность такого пере­хода. Теоремой математической логики до­казано, что, в общем, существует бесконечное количество взаимно не­совместимых теорий, объясняющих данный набор фактов. Так как неизбежная ограниченность человека гарантирует то, что для каждого явления будет существовать только конечный набор фактов, его ха­рактеризующих, то из этого следует, что никакой набор наблюдаемых свидетельств никогда не определяет единственную теорию как объяс­нение данного явления. Как выразился один логик, "Теория недо-детерминируется фактами".

Итак, накопление фактов и создание теорий в некоторых аспек­тах вполне независимы друг от друга. В то время как накопление фактов — это медленный, поступательный процесс, то создание теории требует творческого, моментального скачка воображения. Собирая факты, мы стремимся познать бытие; формулируя теорию, мы пытаемся представить, каким бытие может быть.

Из вышесказанного бузусловно следует, что ни одна из научных истин никогда не может считаться абсолютно доказанной и представление об абсолютном доказа­тельстве просто не может являться методом науки. Поэтому широко распространенное убеждение, что сущностной характеристикой научного доказа­тельства является его абсолютность и точность (в противовес предполагаемой относительности и неточности истины в философии и религии), повидимому, является заблуждением. И хотя некоторыми исследователями такая относительность научной истины может не одобряться, она имеет вполне позитивный аспект, делая поиск истины в науке скорее динамичным, развивающимся и прогрессивным, чем статичным и бесплодным.

Итак, подведем итоги. Предположение может считаться научно доказанным тогда, когда оно сформулировано значительно более правдоподобно, чем все известные и логически возможные его альтер­нативы. Таким образом, говоря о научном доказательстве существова­ния Бога, я подразумеваю, что мы можем представить утверждение о существовании Бога значительно более правдоподобно, чем любую из известных альтернатив (в особенности утверждение о том, что Бога нет). Другими словами, мы можем знать о существовании Бога с той же степенью уверенности, с ко­то­рой мы знаем о существовании силь­ного ядерного взаимодействия или электронов.

Рассмотрев методические вопросы, перейдем собственно к доказа­тельству.

2. ВИДИМАЯ И НЕВИДИМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Первое утверждение, которое мы стремимся обосновать, это объ­ективное суще­ство­вание невидимого нам мира, т.е. части реальности, расположенной вне прямого человеческого познания и недоступной нашему наблюдению. Другими словами, существуют силы и объекты, недоступные нашему прямому наблюдению, однако существующие объективно, т.е. вне зависимости от человеческого восприятия.

Начнем с очень простого примера: предположим, что мы держим в руке небольшой предмет, например карандаш и затем отпускаем его. Мы наблюдаем его падение на пол и утверждаем, что сила грави­тации заставляет его падать. Рассмотрим это явление более внима­тельно. Видим ли мы в действительности какую-либо направленную вниз силу, действующую на карандаш, что-либо толкающее или тяну­щее его? Безусловно, нет. Мы не наблюдаем силу гравитации ни в ка­кой мере. Скорее, мы дедуцируем существование некой невидимой силы, называемой гравитационной, действующей на ничем не поддер­живаемые объекты, с целью объяснить их движение вниз, иначе не объяснимое.

Теперь снова обратимся к первоначальному положению каранда­ша и зададимся вопросом: какие могут возникнуть в момент начала падения карандаша логически (физически) возможные направления его движения, исходя строго из того, что мы наблюдаем в этой ситуа­ции? Ответ, безусловно, заключается в том, что любое направление логически возможно. Ничто из доступного нашему наблюдению физи­чески не препятствует движению карандаша в любом направлении. Не наблюдаем мы также ничего, что бы обеспечило предпочтение од­ного направления другим. Однако мы фактически наблюдаем то, что одно из направлений (вниз) преобладает, потому что вне зависимости от того, сколько раз нами повторяется простой опыт с отпусканием карандаша, он движется вниз. Таким образом, то, что мы в данном случае наблюдаем, есть устойчивое и значительное отколонение от случайности. Остановимся на этом подробнее.

С точки зрения научной методологии, поведение объекта случайно, если все логические возможности проявляются с равной относительной частотой. Другими словами, если бы поведение потерявшего опору объекта, например, отпущенного карандаша, было в действительности случайным, мы ожидали бы, что некоторые из других логических возможностей время от времени также проявлялись. Однако мы наблюдаем, что в данном случае различные логические возможности не проявляются с равной относительной частотой, и только одна из этих возможностей исключительно прнвилегирована в смысле ее постоянного выбора. Итак, то, что мы в действитель­ности наблюдаем есть устойчивое, последовательное и значительное отклонение от случайности, и именно это отклонение от случайности приводит нас к логическому заключению о существовании невидимой силы как npичины наблюдаемого неслу­чайного поведения.

Этот пример иллюстрирует основной принцип научного метода. Когда бы мы ни столкнулись с доступным наблюдению явлением, которое, без всяких на то видимых причин, проявляет устойчивое отклонение от случайности, мы считаем логически пра­вомерным утверждение о том, что наблюдаемое неслучайное поведение есть результат действия некой невидимой силы или объекта. В самом деле, полагать иначе было бы чрезвычайно нелогично и ненаучно. Существование каждой из четырех основных сил совре­мен­ной физики (гравитации,   сильного   и   слабого  ядерных   взаимо­действий и электромагнитной силы) было дедуцировано именно этим cпocoбoм. Принцип этот настолько фундаментален, что с его отменой пала бы вся современная наука.

Заметим, однако, что мы не доказали существования гравитаци абсолютно. Логически возможно, хотя в высшей степени неправдоподобно, что все наблюдавшиеся случаи действия гравитации с начала письменной истории до настоящего времени были ничем иным как невероятным совпадением. Скептик ("антигравитивист") мог бы заявить: я понимаю, почему вы считаете, что гравитация существует, однако я предпочитаю думать, что такой невидимой силы не сушествует.

Вполне возможно, мог бы он сказать, что завтра утром мы проснемся и обнаружим мир, находящийся в полном хаосе и беспорядке со всеми не имеющими опоры предметами, летающими во всех направлениях. Затем мы поймем, что то, чему мы были свидетелями на протяжении тысячи лет, было просто последовательностью выдающихся.совпадений.

Как мы знаем из нашего обсуждения вопросов научной методоло­гии в первом разделе и выше, мы никак не можем опровергнуть такого скептика. Мы можем, конечно, указать ему, сколь ничтожно мала возмож­ность его правоты, но тем не менее он волен упорствовать в своем неправдоподобном убеждении, если пожелает, однако, что он не может сделать, так это, сохраняя свой антигравитационный скепти­цизм, утверждать, что он подходит к этому научно и рационально. Мы установили, что существование силы гравитации есть наиболее правдоподобная из всех известных альтернатив, и всякий, кто созна­тельно избирает менее правдоподобную альтернативу, обрекает себя на ненаучное и иррациональное поведение. (Опять же, это не то же, что признание существования других логических возможностей, хотя и неправдо­подобных).

Возвращаясь к нашему примеру с предметами, падающими вниз вследствие лише­ния их опоры, отметим, что мы показали гораздо больше, чем, просто существование невидимых или недоступных наблюдению сил и/или объектов. Мы показали, что видимые следствия вполне могут иметь невидимые (недоступные наблюдению) причины; а также, что существует множество случаев доступного наблюдению поведения, которые не могут быть объяснены доступными наблюде­нию причинами. Итак, интерпретируя вышесказанное с философской точки зрения, мы показали, что видимый мир не самодостаточен и не заключает в себе "достаточной причины" самого себя: явления види­мой реальности вызываются (или вырастают из) невидимой реально­сти.

Один французский физик попытался выразить эту истину с по­мощью интересной аналогии. Представте, что мы стоим на берегу не­объятного океана. Океан с его скры­тыми глубинами символизурует необъятность невидимой реальности. Изредко рыба выпрыгивает из воды и затем возвращается обратно. То мгновение, в течение которого рыба находится вне воды, символизирует явление видимой реально­сти.             ;

Эта аналогия очень хорошо отражает взгляды на физическую ре­альность, основывающиеся на современной физике (в особенности квантовой теории), где видимые явления состоят из тысячи миллионов маленьких пакетов (сгустков) энергии, называемых элементарными частицами, находящихся в относитель­ном, но временном состоянии равновесия и двигающихся вокруг с огромной скоростью. Эти частицы появляются из невидимой реальности (чистой энергии) и, как только их состояние равновесия нарушено, возвращаются в невидимую реальность.

3. СЛУЧАЙНЫЕ И НЕСЛУЧАЙНЫЕ ЯВЛЕНИЯ В НАУКЕ

Итак, мы обосновали следующий методологический принцип науки: если какое-либо явление проявляет наблюдаемое значительно устойчивое отклонение от случай­ного поведения без всяких на то видимых причин, мы вправе сделать вывод о существовании некой невидимой силы, как причины этого явления и о существовании научно обоснованной закономерности, способной объяснить нам степень вероятности наблюдаемого события. Вероятными конфигурациями или явлениями будут, скорее всего, случайные, в то время как невероятные конфигурации, очевидно, будут резуль­татом действия некой невидимой силы (в том случае, конечно, когда нет видимых причин).

Такая закономерность в действительности существует: это второй закон термо­динамики, впервые сформулированный французским инженером Карно и немецким физиком Клаузиусом. Мы рассмотрим две формулировки этого закона — одну неформальную эвристическую и другую — более точную официальную, обе, однако, научно обоснованы.

Первое утверждение: беспорядок вероятен, а порядок невероятен. Или другими словами, порядок, структура и сложность невероятны, то время как беспорядок, простота и однородность вероятны. На ypoвне здравого смысла мы видим, почему это так, ибо порядок представляет собой несколько специфических конфигураций, тогда как любая логически возможная конфигурация представляет собой беспорядок. Остано­вимся на этом поподробнее.

Сравним для примера кучу кирпичей и хорошо построенный кирпичный дом; куча кирпичей символизирует беспорядок, а кирпичный дом — порядок. Если бы мы захотели превратить кирпичный дом в к:учу кирпичей, мы могли бы сделать это любым логически возможны способом; мы можем взять любой кирпич первым, затем любой — вторым, и т.д. Все возможности ведут к куче кирпичей. Однако если мы захотим превратить кучу кирпичей в кирпичный дом, то не сможем этого сделать любым возможным способом. Мы не можем, например, положить любой из верхних кирпичей до того, как положим опреде­ленное необходимое количество нижних кирпичей. Итак, трансфор­мация кирпичного дома в кучу кирпичей представляет собой процесс, ведущий от порядка к беспорядку, или от невероятного к вероятному. Трансформация же кучи кирпичей в хорошо построенный кирпичный дом представляет собой процесс, ведущий от беспорядка к порядку, т.е. от вероятного к невероятному.

Таким образом, если мы построим кирпичный дом в лесу и оста­вим его на милость пророды в течение 50 лет, то мы не удивимся, уз­нав, что этот дом деградировал в кучу кирпичей. Однако, если бы мы оставили кучу кирпичей в тех же условиях на тот же срок, мы бы очень удивились, найдя на ее месте хорошо построенный кирпичный дом. Изумление, которое мы бы испытали в таком случае, отражает наше интуитивное понимание истинности второго закона термодина­мики.

Рассмотрим теперь вторую, более строгую формулировку закона. Начнем с нескольких определений. Под физической системой мы под­разумеваем любую физи­ческую данность (объект), или любое сочетание таких данностей. Данности, составля­ющие физическую систему есть ее компоненты, а любая совокупность компо­нентов системы со­ставляет подсистему. Изолированной физической системой называет­ся система, не получающая никакой энергии извне.

Сформулируем второй закон термодинамики: в любой изолиро­ванной физической системе беспорядок увеличивается. Более того, ес­ли система остается изолированной, беспорядок в системе будет увеличиваться до достижения состояния максимальной энтропии, или полного беспорядка. Это — устойчивое состояние системы в том смыс­ле, что по его достижении никаких дальнейших изменений не будет происходить, если только в систему не будет поступать энергия извне (в каком-либо приемлемом виде). Попросту говоря: любая система де­генерирует в направлении беспорядка, если она "предоставлена самой себе".

Такая формулировка второго закона термодинамики естественно ведет к вопросу о том, существуют ли в действительности изолирован­ные физические системы. Насколько мы знаем, не существует абсо­лютно изолированных систем (если только вся физическая вселенная не закрытая система, что пока неизвестно). Например, большая часть энергии в Солнечной системе исходит от солнца, однако небольшая доза радиации и энергии поступает извне. Все же существует множе­ство относительно изолированных систем, и в этих системах функционирование второго закона термо­динамики неизменно подтверждалось. В самом деле, этот закон — один из самых широко проверенных и хо­рошо доказанных из всех законов и принципов науки.

Здесь нужно подчеркнуть один очень важный момент: — второй закон термодинамики утверждает, что любая изолированная система будет неизбежно дегенерировать по направлению к беспорядку, одна­ко это не исключает того, что неизолированные системы также могут дегенерировать! Для того, чтобы избежать дегенерации к беспорядку, обычно не достаточно обеспечить систему просто энергией. Энергия должна быть обеспечена в такой форме и таким образом, чтобы систе­ма была в состоянии преобразовать часть энергии в порядок (или ис­пользовать энергию для усложнения своей структуры). То, как этот процесс будет происходить, зависит от природы самой системы (отно­шений между компонетами внутри системы), путей ее развития и от­ношений с внешней средой.

Приведем два примера. Броуновское движение молекул воздуха в закрытой комнате принято считать совершенно случайным. Предпо­ложим, что в этой комнате откупоривают пузырек особо летучих ду­хов. Первоначальная конфигурация, когда духи находятся в пузырьке, символизирует порядок. Как только духи откупорены и начинают улетучиваться, броуновское движение молекул воздуха до­вольно быстро распро­странит духи до их равномерного распределения по всей комнате. Это — естественная деградация к беспорядку, полно­стью объяснимая случайным характером броуновского движения. Те­перь предположим, что мы видоизменим эксперимент, добавив источник теплового излучения за пределами комнаты. Повысившаяся темпе­ра­тура воздуха в комнате только увеличит скорость броуновско­го движения, тем самым ускоряя дегенерацию к беспорядку. В этом случае поступление энергии извне системы не приведет к какой-либо эволюции порядка в нашем понимании.

В качестве второго примера рассмотрим рост (усложнение) лист­венных растений систем на Земле, который зависит от процесса фото­синтеза внутри лиственной подсистемы растений. Фотосинтез использует прямые солнечные лучи как источник внешней энергии. Если бы солнечный свет был полностью уничтожен и заменен другой формой энергии (например, теплом), рост этих растений не происхо­дил бы. Таким образом, внутреннее строение лиственных растений позволяет им утили­зировать определенную форму энергии (прямые солнечные лучи) для своего усложнения и, тем самым, для эволюции к большему порядку. Однако другие формы поступления энергии могут не вызывать роста и усложнения (в самом деле, избыток энергии разрушит систему).

Итак, доступный наблюдению мир (видимая реальность) состоит из физических систем. Некоторые из них эволюционируют от менее вероятных к более вероятным состояниям, другие более или менее стабильны или устойчивы, а третьи развиваются из более вероятных состояний в менее вероятные. Системы первого типа могут понимать­ся как результат случайных процессов. Устойчивые системы либо на­ходятся в состоянии максимальной энтропии, либо поддерживаются в постоянном (или периодически колеблющемся) состоянии с помощью продолжительных поступлений энергии извне (например, диссипативные системы И. Пригожина)*.

Системы, проявляющие эволюцию от более вероятных к менее вероятным состояниям, не могут быть результатом случайного про­цесса. Причиной такого типа роста может быть только какое-либо ви­димое поступление энергии (например, рост земных растений, поддерживаемый солнечной энергией), либо некая недоступная на­блюдению (невидимая) сила. Именно второй случай мы сейчас и рас­смотрим.

4. БОГ СУЩЕСТВУЕТ

Посмотрим на физические системы, доступные нам в видимой ча­сти Вселенной и зададимся вопросом о том, какая из этих систем наи­более сложна, высоко­упоря­доченна и организованна. Ответ ясен и недвусмыслен: это человеческое существо, в частности, человече­ский мозг и центральная нервная система, которые, по словам одного выдающегося нейроисследователя, представляют собой "самую изо­щренную систему действующих объектов в наблюдаемом мире". По любым стандартным сравнениям, и по отношению к любой известной физической системе, естественной или искусственной, тело человека пока остается верхом сложности и организованности. С этого момента и вплоть до особого упоминания, говоря о человеке, я имею ввиду его физическую сторону, а не человеческое существо в каком-либо метафорическом, культурном или духовном смысле.

Мы уже можем сделать первый вывод: так как человек — самая высоко­организованная структура в известной видимой Вселенной, то человек — самая невероятная из всех физических систем, и, таким образом, наименее вероятно происхождение ее в результате случайно­го процесса. Итак, рассмотрим процесс, породивший человека — про­цесс, называемый нами эволюцией.

Прежде всего нам необходимо установить факты, относящиеся к процессу эволюции. Доступные нашему наблюдению факты феномена эволюции, это, в первую очередь, окаменелости, которые находят в слоях отложений в различных местностях планеты. Если бы анализ окаменелостей выявлял противоречия в результатах этих исследований, то перед нами встала бы серьезнейшая проблема интерпретации этих фактов. Однако этого не происходит. Все отложения проявляют одну основную конфигурацию, а именно ту, когда высшие, более сложные формы жизни следовали за более простыми (менее сложны­ми). Другими словами, процесс эволюции является процессом усложнения, т.е. движения от относительной простоты и беспорядка к относительной сложности и порядку. Таким образом, это был процесс движения от более вероятных конфигураций к менее вероятным.

Несмотря на то, что можно легко вступить в тонкие дискуссии о том, какова в точности продолжительность существования физической Вселенной, Солнечной системы или Земли, либо о том, как долго на Земле существовали условия для возник­новения жизни до ее действительного возникновения, основной смысл безусловно ясен. Земля существует на протяжении нескольких миллиардов лет. Оценки многих экспертов сходятся в определении возраста Земли на уровне 4,5 миллиарда лет. Первыми, наиболее рудиментарными формами жизни, предположительно, были сине-зеленые водоросли, которые могли появиться уже 2 миллиарда лет назад. В любом случае, за первоначальным появлением водорослей последовал длительный период, возможно миллиард лет, на протяжении которого они оставались единственной формой жизни. Когда водоросли стали избыточными, появились другие ранние формы растительной жизни.

С помощью радиоуглеродной датировки и других подобных методов было установлено с высокой степенью точности, что первые грубые формы беспозвоночной животной жизни не могли появиться ранее, чем 500 миллионов лет назад. Таким образом, процесс эволюции от одноклеточных организмов до зрелого человеческого существа, сформировавшегося как вид около 50 000 лет назад, занял не более 500 миллионов лет, что в геологической перспективе представляет собой довольно небольшой промежуток времени. Это доказывает, что ни на что, хотя бы похожее на "неограниченные" или "открытые" эксперименты в эволюции времени не было. Более того, подсчитано, что между одноклеточными организмами и зрелым человеком располага­ются приблизительно около 1000 видов. В каждом случае перехода от одного вида к другому, это был процесс, ведущий от низшей и, тем са­мым более вероятной, к высшей, т.е. менее вероятной конфигурации. И наконец, свидетельства отложений окаменелостей последовательно показывают, что эволюция не была поступательным, ровным процес­сом. Скорее, выделялись продолжительные периоды стазиса и ста­бильности (так называемые плато), прерываемые гораздо более короткими периодами быстрых изменений к усложнению.

Итак, эволюция является примером процесса, демонстрирующего значительное и устойчивое отклонение от случайности. В рамках оп­ределенного и ограниченного временного промежутка происходило устойчивое и повторяющееся движение от более вероятных к менее вероятным конфигурациям, т.е. от более научно обоснованных веро­ятных к менее вероятным конфигурациям. Отсюда следует, что нена­учно и иррационально приписывать этот процесс случаю. В самом деле, только переход от одного вида к следующему, предоставленный просто случаю, потребовал бы приблизительно количества времени, равного всей продолжительности существования жизни на Земле. Для оценки же продолжительности процесса эволюции пришлось бы умно­жить эту цифру на тысячу, получая в результате число во много раз большее, чем предполагаемый возраст всей Вселенной.

В свете наших выкладок мы имеем право, в рамках логики науч­ной методологии, заключить, что процесс эволюции является результатом действия некой недоступной наблюдению силы. В частности, человек, "конечный продукт" эволюции, обязан своим существовани­ем этой силе. Я называю эту силу Богом, однако если вам это не под­ходит, называйте это "эволюционной силой" (или, более точно, "силой, которая обусловила эволюцию живого на Земле и, таким об­разом, произвела человека"). Более того, в высшей степени разумно было бы предположить, что сила эволюции отличается от всех других сил, уже открытых либо предполагающихся наукой, т.к. в соответст­вии с нашим современным знанием, никакая другая сила не могла произвести явление эволюции.

Именно поэтому современная теория эволюции пытается объяс­нить движение вверх, т.е. движение к большему порядку, как счаст­ливое совпадение двух случайных явлений: действия естественного отбора, т.е. в сущности случайного воздействия окружающей среды и случайных мутаций, т.е. спонтанных, генетических изменений.

Конечно, как и в случае с гравитацией, скептик может отказаться признать существование эволю­ци­онной силы. Он может избрать своим убеждением то, что эволюция была случайным процессом, последовательностью очень маловероятных совпадений, однако, избирая это доказательство, он теряет всякое право утверждать, что поступает научно или рационально. С точки зрения научной методологии, из всех известных логически возможных альтернатив всегда следует избрать наиболее вероятную.

Несмотря на логическую возможность того, что эволюция была случайным процессом, очевидно, что это не самая вероятная возможность. Такому скептику, особенно практикующему ученому, придется объяснить, почему он признает этот основной принцип научной методологии и следует ему во всех случаях, делая исключение только для эволюции. Если его не беспокоит признание существования гравитации или сильного ядерного взаимодействия, основанное на фактах того же порядка, что и в случае с эволюционной силой, тогда отчего он иррационально противостоит вере в силу эволюции?

Мы утверждаем, что выполнили наше намерение дать научное до казательство существования Бога. Мы показали, на основе доступного наблюдению явления, такого как появление на свет человека, что существование недоступной наблюдению причины есть наиболее разумная из всех известных логических возможностей.

Однако, вполне возможен следующий вопрос: насколько оправдано то, что мы называем движущую силу эволюции Богом? Мы рассмотрим этот вопрос в следующем, заключительном разделе.

5. СУЩНОСТЬ БОГА

Итак, завершая наше обсуждение, примем, как доказанное, существование невидимой силы, являющейся причиной процесса эволюции и, в результате, появления человека — конечного продукта этого процесса. На первый взгляд может показаться, что наша идентификация такой причины с Богом довольно спорна и необдуманна. Однако по здравому размышлению ясно, что это не так.

Прежде всего, мы знаем, что эта сила способна произвести существо, обладающее всей той высокоорганизованностью и утонченностью которую мы, люди, способны проявить. Мы не называем силу тяжести или сильное ядерное взаимодействие Богом потому, что результаты, производимые этими силами, не столь удивительны, как результаты действия эволюционной силы.

В конечном итоге, в духе нашего основного подхода ко всему об­суждению мы можем предположить, что сила, способная произвести такое сложное существо, как человек, по меньшей мере столь же высокоорганизованна. Эта гипотеза в действи­тельности выглядит так же ра­зумно, как и любая другая логически обоснованная возможность, и нам достоверно известно, что эта сила способна по крайней мере на одно действие, нам никак не доступное, а именно — сотворение чело­вечества. Действительно, человечество .даже не существовало еще в то время, когда сила двигала эволюцию вперед. Мы являемся результатом действия этой силы и обязаны ей своим существованием, она со­творила нас.

В нашем обсуждении видимой и невидимой реальности мы уже отмечали, что, с точки зрения современной физики, невидимая реаль­ность производит видимую реальность, и, в сущности, превосходит и включает ее в себя. Таким образом, возможно, правдоподобно предпо­ложить, что невидимая причина эволюции и появления человека ок­ружает и превосходит по интеллекту человечество. В частности, мы знаем из собственного опыта о том, что обладаем сознательным интел­лектом и свободной волей. Поэтому вполне разумно предположить, что сила или данность, являющаяся причиной нашего существования, также может обладать такими атрибутами, как сознание, разум и во­ля, причем вероятнее всего, в гораздо большей степени, чем мы. Един­ственной альтернативой этому является убеждение в том, что слепая, бессознательная сила, лишенная всякого разума, каким-то образом произвела на свет существо, наделенное сознательным интеллектом.

В самом деле, если мы вообще что-нибудь знаем, то мы знаем, что обладаем сознательной субъективностью, так как наше знание о чем-либо опосредовано для нас нашей субъективностью. Наша субъективность, таким образом, есть фундаментальное условие нашего существования, это внутреннее пространство, в котором, каждый из нас живет, и мы знаем, что наша субъективность и наше сознание яв­ляются результатом действия эволюционной силы. Таким образом, наше знание о существовании и природе Бога представляется настоль­ко солидно обоснованным, насколько это возможно.