МИРОВОЗЗРЕНИЕ-3

Формирование мировоззрения

 

Голоса, к которым следует прислушиваться

В предыдущих статьях о мировоззрении мы посмотрели общий обзор некото­рых мировоззренческих вопросов и ответов, которые на них обычно дают. Теперь мы должны подумать над этими вопросами сами и попробовать сформировать собственное мне­ние по поводу самых важных вопросов бытия.

Мировоззрение должно быть органичным. Это означает, что каждый должен продумать и свободно принять опреде­ленные взгляды на мир. Никто не имеет права навязывать свое мировоззрение силой. Прошли те времена, когда Цер­ковь могла заставить Галилея отречься от того, что вытека­ло из его научных изысканий. Прошли и те времена (по крайней мере, в нашем регионе), когда государство под страхом тюремного заключения или даже смерти могло навязывать людям атеистическое мировоззре­ние. Согласно принятой в мире концепции прав человека, люди свободны придерживаться любого мировоззрения и распространять его, разумеется, если это распространение не наносит ущерба другим членам общества. Я придерживаюсь теистического мировоззрения. Но мне чуждо стремление внедрять свои взгляды насильствен­ным путем, поскольку традиция, к которой я себя отношу, основывается на следующем принципе: "Каждый реша­ет сам на основании своих собственных размышлений и вы­водов".

Таким образом, каждый человек самостоятельно реша­ет, какую мировоззренческую позицию занять.

В процессе принятия этого решения следует прислушаться к несколь­ким голосам.

1. Голос интуиции

Мы встречаемся в жизни с такими вещами, о которых узнаем не путем упорных философских размышлений и не в результате постановки строгих научных экспериментов, а путем прямого интуитивного их постижения. Мы "видим", что роза прекрасна. Мы "понимаем", что нельзя бить ребен­ка. Ученый иногда "видит" решение задачи до разработки научного аппарата, с помощью которого он в конце концов построит ее формальное доказательство.

Некоторые ученые и философы все еще пытаются убе­дить нас, что причинно-следственные связи, действующие в головном мозге человека, носят абсолютно детерминистский характер, то есть принимаемые нами решения предопреде­лены, а подлинный выбор невозможен. Но что бы эти уче­ные и философы ни говорили, мы интуитивно знаем, что обладаем способностью свободного выбора. Мы сами реша­ем: почитать книгу или пойти на прогулку, сказать правду или солгать. Мы знаем, что можем поступать так, как хотим. Знают об этом и другие люди, которые и ведут себя соответ­ствующим образом. Свобода является одной из составляю­щих нашего врожденного чувства собственного достоинства и обладает для нас такой высокой ценностью, что большин­ство людей стремится к тому, чтобы к любому человеку, в том числе и к ним самим, относились как к существам, наде­ленным ответственностью.

Поэтому если мы совершим пре­ступление, то судья будет сначала спрашивать: а) знали ли мы о том, что поступаем неправильно; б) совершили ли мы свой поступок под давлением или нет. От ответов на эти воп­росы будет зависеть приговор суда.

Следовательно, мы должны придавать большое значение интуиции и не поддаваться на псевдорациональные аргумен­ты, чтобы отрицать (или утверждать) то, что мы интуитив­но полагаем истинным (или ложным).

В то же время у интуиции есть свои ограничения. Инту­итивные представления могут быть ошибочными. Когда древние ученые впервые высказали предположение, что зем­ля шарообразна, даже некоторые выдающиеся мыслители того времени отвергли эту идею. Опираясь на интуицию, они считали, что абсурдно думать, что на противоположной сто­роне Земли могут быть человеческие существа, которые пе­редвигаются, находясь в опасном положении "вниз головой", а ноги у них как бы симметричны нашим ногам (отсюда сло­во "антипод")! Но интуиция их обманула. Противоречащее интуиции представление о шарообразности Земли оказалось верным.

Отсюда следует сделать вывод, что мы должны опираться как на интуицию, так и на науку, сопоставляя данные науки и интуиции и делая выводы на основе этого сопоставления.

2. Голос науки

В современном мире наука обладает чрезвычайно важ­ным и авторитетным голосом. Она может гордиться целым рядом блестящих теоретических достижений, которые по­родили, в свою очередь, бесконечное множество техничес­ких результатов: от изобретения лампочки до компьютерной виртуальной реальности; от колеса до лунохода; от откры­тия аспирина и антибиотиков до расшифровки генетичес­кого кода; от пылесоса до холодильника, оборудованного микропроцессором; от счетов до параллельного компьюте­ра; от велосипеда до управляемого радаром автомобиля. Польза от этих достижений несомненна. Они поражают во­ображение и придают науке большой авторитет.

И все-таки многие люди не воспринимают голос науки как некий абсолютный авторитет, поскольку достижения науки не всегда используются во благо человечества. Дей­ствительно, в XX в. некоторые результаты научных иссле­дований позволили изготовить чудовищные орудия унич­тожения. Лазер, помогающий вернуть человеку зрение, мо­жет также служить основой управления высокоточным ору­жием. Этот ход развития науки в последнее время вылился в сильную антисциентистскую реакцию. Она вполне зако­номерна. Тем не менее, следует воздержаться от обвинений в адрес науки, связанных с неправильным использованием ее открытий. Так, вину за последствия взрыва атомной бом­бы нельзя возлагать исключительно на ученых, которые об­наружили возможность синтеза и расщепления атомного ядра. Она лежит на политиках, которые, ставя перед собой цели завоевания мира, добились того, чтобы эти научные открытия были использованы для производства оружия мас­сового уничтожения.

Наука сама по себе нравственно нейтральна. Как сказа­ли бы ученые-христиане, это форма поклонения Богу путем благоговейного изучения Его творения, и в силу этого она должна всячески поощряться. Именно поэтому Джеймс Клерк Максвелл, шотландский физик XIX в., сформулировавший знаменитые уравнения, определяющие электромаг­нитные колебания и называемые теперь его именем, над две­рью Кавендишской Лаборатории в Кембридже поместил стих из Псалма 110:2, который можно увидеть там до сих пор: "Велики дела Господни, вожделенны для всех любящих оные".

Понятно, что следует различать науку как метод иссле­дования и отдельных ученых, которые ведут исследования. Мы должны также проводить различие между научными фактами, не вызывающими сомнений, и гипотезами и рабо­чими концепциями, которые исследователи строят на осно­вании своих исходных наблюдений и экспериментов, а за­тем используют для осуществления дальнейших исследова­ний.

Эти различения важны потому, что ученые иногда при­нимают свои предварительные гипотезы за безусловные факты и в учебных и публичных лекциях представляют как подтвержденный факт то, что на самом деле никогда не было окончательно доказано. Иногда предварительная теория ста­новится объектом такого пристального внимания прессы, что складывается впечатление, что выдвинутая в ней гипотеза является твердо установленным фактом.

Итак, следует помнить о том, что у науки есть свои огра­ничения. Например, когда мы говорили о красоте розы, мы пришли к выводу, что, строго говоря, существуют вещи, ко­торые наука не может и не должна объяснять.

Иногда ученые это забывают и, преувеличивая свои воз­можности, наносят ущерб репутации науки. Так, известный математик и философ Бертран Рассел однажды написал: "Наше знание должно быть получено исключительно науч­ными методами. А то, что наука не может открыть, челове­чество не может знать". Лауреат Нобелевской премии Пи­тер Медавар относился к науке более здраво и реалистично. Он писал: "Не существует более быстрого способа для уче­ного вызвать к себе и к своей профессии недоверие, чем пря­мо объявить — и в частности тогда, когда этого от него никто не требует, - что наука знает или скоро узнает ответы на все интересующие человечество вопросы, а вопросы, не предполагающие научного ответа, в каком-то смысле являются "псевдовопросами", которые задают только простаки и на которые только простаки же и берутся отвечать". Он добавляет далее, что за ответами на эти вопросы следует обратиться к литературе и религии.

 

Однако, несмотря на все вышесказанное об ограничени­ях, свойственных научному знанию, авторитет науки оста­ется до сих пор одним из самых важных, когда речь идет об ответах на мировоззренческие вопросы. Мы, разумеется, не можем быть одинаково сведущими во всех областях фунда­ментальной науки. Но когда специалисты в той или иной области знания делятся своими открытиями с представите­лями других наук или с людьми, не занятыми в науке, но интересующимися популярным изложением новых научных идей, то имеет смысл к ним прислушаться. Конечно, при этом обязательна определенная доля критического отношения.

Еще один голос, к которому мы должны прислушивать­ся, — это

3. Голос философии

     Некоторым людям кажется, что философия - это нечто недоступное для обычного человека. Однако, уже тот человек, который всерьез взялся разбираться, истинно ли какое-то высказывание, проявляет навыки философского мышле­ния. Известный философ Энтони Кении пишет: "Филосо­фия чрезвычайно увлекательна, потому что она шире любой другой дисциплины, исследующей фундаментальные поня­тия, которые пронизывают все наше мышление и рассужде­ния на любую тему. Более того, философствовать можно, не получив специального образования или каких-либо методи­ческих указаний; философией может заниматься любой, кто готов серьезно думать и следовать определенной логике в своих размышлениях".

Способы мышления, которые мы используем, существен­но зависят от философии, независимо от того, осознаем мы это или нет. Это означает, что, так или иначе, но мы прислу­шиваемся к голосу философии.

Знание философии может дать человеку массу преиму­ществ. Во-первых, она предоставляет блестящие примеры того, как люди — мужчины и женщины — отказывались от бездумной жизни и от общепринятых догм и мнений. Эти люди были полны решимости использовать всю свою интел­лектуальную энергию, чтобы понять, как устроена вселен­ная, как организованы процессы ее жизнедеятельности, ка­кова сущность человеческой природы, почему человеческие существа так часто совершают неправильные поступки и тем самым наносят ущерб себе и обществу;  что может помочь нам избежать дурных поступков; и какой главной цели должна быть подчинена наша жизнь. Философы использовали для обозначения этой цели выражение summum bonum (лат. — "главное благо"). Их страстное желание найти истину и жить в соответствии с ней не может не вдохновлять нас последо­вать их примеру.

Во-вторых, именно в своих исканиях истины философы, начиная с Сократа, Платона и Аристотеля, открыли необхо­димость строгого логического мышления и его правила. Пользу этих правил для человечества невозможно переоце­нить. Они позволяют ясно формулировать свои мысли, вы­являть скрытые предпосылки, которые лежат в основании мнений и суждений о мире и даже стоят за научными экспе­риментами и теориями. Они помогают выявлять ошибки и случаи порочного круга в аргументации и прочее.

Философии, как и науке, свойственны свои ограничения. Она не может сказать нам, какие аксиомы или принципи­альные допущения следует принять, но зато может помочь нам понять, является ли система убеждений, которую мы строим на этих аксиомах, логически непротиворечивой.

И, наконец, еще одно благо, которое можно получить бла­годаря приобщению к философии. Если мы обратимся к ис­тории философии, то увидим, что из всех философских сис­тем, или систем мировоззрения, которые были построены в результате кропотливого труда мыслителей, опиравшихся только на свой интеллект, ни одна не получила всеобщего признания среди философов, не говоря уже об обычной пуб­лике. Ни одна из этих систем не превратилась в постоянный и неизменный жизненный ориентир человечества, что мо­жет показаться фактом обескураживающим и разочаровы­вающим. Однако это разочарование нельзя воспринимать как нечто сугубо отрицательное, поскольку оно может при­вести нас к размышлениям о том, возможен ли какой-то дру­гой источник информации, без которого человеческий ра­зум сам по себе не может быть полноценным, по определе­нию. Если сама эта разочарованность в философии, связан­ная с тем, что она сначала казалась столь многообещающим источником знания, но, в конце концов, не дала желанного результата, заставит нас посмотреть вокруг и заняться по­исками другого источника информации, то можно расценить это разочарование как высочайшую пользу.

Итак, прислушаемся к еще одному голосу.

4. Голос истории

Нам повезло, что за нашими плечами стоит столь дли­тельный период развития человеческой истории. Уже в I в. н. э. Героном Александрийским была описана простейшая форма реактивного движения. Но уровень развития техни­ки в то время не позволял использовать это открытие для практических нужд человека. Прошло восемнадцать веков, прежде чем ученые смогли сделать реактивные двигатели настолько мощными, что они нашли применение в авиации и космонавтике.

В 50-60-е годы XX в. ученые-теоретики, исходившие из открытого Альбертом Эйнштейном явления вынужден­ного излучения, предсказали возможность создания лазеров. Когда вскоре после этого лазеры были созданы, нашлись скептики, утверждавшие, что это решение несуществующей проблемы. Никто в то время не мог представить себе воз­можные практические приложения лазеров. История дока­зала неправоту скептиков и оправдала ученых-теоретиков (если ученые-теоретики вообще нуждаются в оправдании!).

История знает примеры и другого рода. В какой-то мо­мент развития науки флогистонная теория горения была принята практически всем научным сообществом, но впос­ледствии была опровергнута.

Секты религиозных фанатиков вопреки прямому запре­щению, содержащемуся в Библии, периодически предсказы­вают конец света. А история опровергает их предсказания.

В первой половине нашего века возникла философская система, известная как логический позитивизм. Она появи­лась внезапно, как метеор, и казалось, что она останется на философском пейзаже как доминирующая система. Но со временем в этой системе обнаружился неисправимый изъян. Дело в том, что она основывалась на принципе верифика­ции, который допускает только два типа значимых сужде­ний: аналитические (истинные по определению, типа суж­дения "Все тела протяженны", где "тела" определены ) и син­тетические (суждения, которые могут быть проверены с помощью эксперимента, типа "вода состоит из водорода и кислорода"). В силу этого разделения все метафизические суждения были отнесены к высказываниям, не имеющим смысла. Однако логический позитивизм оказался самоопро­вергающей системой, поскольку, как указал Карл Поппер, сам принцип верификации не является ни аналитическим, ни синтетическим и потому бессмыслен. Профессор Нико­лас Фоушион в статье, посвященной логическому позити­визму в Оксфордском философском словаре, пишет: "К кон­цу 1960-х годов стало очевидно, что это движение более или менее себя исчерпало".

Несколько раньше логического позитивизма Карл Маркс, основываясь на философии Г. В. Ф. Гегеля, приме­нил диалектический материализм сначала к материи, а по­том — к истории. Он утверждал, что открыл закон развития социально-политических систем, который означает неизбеж­ность установления идеального человеческого общества. И миллионы людей на земле отдали свои жизни, чтобы способствовать ускорению этого процесса. Однако время вынес­ло свой приговор этому закону, показав, что такого закона не существует, но не все и сейчас верят этому приговору...

История также вынесла смертельный приговор нацист­ской теории превосходства арийской расы, которая предска­зывала новый мировой порядок.

Таким образом, история — великий третейский судья наших идей и систем мышления. И хотя иногда решения это­го судьи приводят нас в недоумение, мы должны вниматель­но прислушиваться к его урокам и быть за них благодарны­ми.

Необходимо указать еще на одну причину, почему нам следует обращаться к истории. Из нее мы можем почерпнуть сведения о мужчинах и женщинах, явившихся духовными вождями человечества, влияние которых до сих пор для нас значимо. Среди них, конечно, следует назвать Иисуса Хрис­та. Как известно, Он был отвергнут своими современниками и казнен. Казнен был, например, и Сократ. Влияние Сокра­та простирается за границы его физической жизни. Но вли­яние Христа было и остается более значительным, чем вли­яние Сократа, да и любого мирового лидера. Было бы очень странным, если бы мы прислушивались к Сократу, Плато­ну, Аристотелю, Юму, Канту, Марксу и Эйнштейну, но пре­небрегли бы Христом или же отвергли Его. Многочислен­ные рукописи Нового Завета, часть которых является очень древними, доносят до нас подлинные свидетельства и данные о Его учении. Только очень сильные предрассудки могут помешать человеку прислушаться к тому, что Он говорит.

Итак, последний голос, к которому следует прислушать­ся и который дает о себе знать на протяжении человеческой истории, говоря, что, помимо интуиции, научного исследо­вания и философского рассуждения, существует еще один источник информации. И это

5. Голос Божественного самооткровения

Этот голос говорит нам, что Создатель, существование и власть которого мы можем интуитивно почувствовать через Его творение, не оставался по отношению к нему отчужден­ным созерцателем. В течение многих веков Он говорил с людьми через Своих пророков и, наконец, через Иисуса Хри­ста, что явилось высшей формой этого общения.

Конечно, атеисты сразу же возразят по этому поводу, что все это напоминает волшебную сказку, а ученые-атеисты скажут, что не существует научных данных, которые свиде­тельствовали бы о существовании Творца (на самом деле, они бы даже сказали, что допущение существования Творца подрывает основания методологии науки (об этом мы еще поговорим), и потому представление о том, что мы можем по­лучить прямое "сообщение" от Самого Творца, является кон­цептуально абсурдным. Подобная реакция, разумеется, впол­не согласуется с принципиальными допущениями атеизма.

Однако видимая абсурдность утверждения не является доказательством его ложности. Напомним, что многие вы­дающиеся мыслители, впервые столкнувшиеся с предполо­жением, что Земля не плоская, а шарообразная, сразу же от­вергли его, поскольку им казалось, что из него следовали абсурдные представления.

Во II в. н. э. некто Лукиан Самосатский решил развен­чать то, что он считал фантастическими измышлениями уче­ных и нелепыми байками путешественников. Он написал книгу, которую иронически назвал "Vera Historia" (лат. — "правдивый рассказ"). В этой книге он рассказал, как пред­принял путешествие на Луну и обнаружил, что жители Луны вооружены специальными зеркалами, с помощью которых они могут видеть все, что происходит на Земле. Он также рассказал о приспособлении типа трубы-колодца, с помощью которого жители Луны могут слышать, о чем говорят земля­не. Для изложения этих рассказов Лукиан выбрал спокой­ный повествовательный стиль, который должен был имити­ровать рассказы очевидцев. Однако он ожидал, что его опи­сание достаточно абсурдно для того, чтобы читатели сразу же увидели, что все это невозможно и будет невозможным всегда.

Лукиану было неизвестно, что в природе существуют материалы и силы, использование которых впоследствии позволит русским космическим аппаратам совершить полет вокруг Луны и на Луну, а американскому космонавту Нилу Армстронгу — высадиться на Луке, а также сделает возмож­ным радио- и телевизионную связь между Землей и Луной.

Ни атомная радиация, ни радиочастотное излучение да­леких галактик не были изобретены учеными. Они существо­вали всегда, хотя и оставались невидимыми. Их никто не наблюдал, никто в них не верил и даже не задумывался о них в течение многих веков. Эти феномены были обнаружены сравнительно недавно, когда блестящие ученые умы пред­положили, вопреки здравому смыслу, что такие явления могут существовать, начали их выявлять и в конце концов обнаружили.

Итак, встает вопрос, является ли концептуальным абсур­дом представление о том, что человеческий интеллект и ра­циональность берут свое начало не в лишенной сознания материи, развивающейся под действием безличных, не спо­собных к мышлению сил, а в высшем Интеллекте и Разуме, присущих Личности?

Здесь нам поможет старая, но не потерявшая своего смыс­ла аналогия. Смысл аналогии заключается в том, что на воп­рос о начале и происхождении какого-то предмета или яв­ления мы можем давать ответы разного уровня глубины. Так, на вопрос: "Откуда взялась эта машина?" можно ответить: "Она была собрана на производственной линии такого-то завода людьми и роботами". Но можно ответить на этот воп­рос, опустившись на более глубокий уровень: "Машина ве­дет свое происхождение от минералов, которые послужили основой материалов, из которых сделаны ее детали".

Однако если говорить о происхождении Машины как таковой, образцом которой является данная конкретная ма­шина, то его следует вести не от завода и минерального сы­рья, а от источника совсем иной природы: от наделенного интеллектом изобретателя машины. Нам это известно из истории, жизненного опыта, а также как некая очевидная истина.

Точно так же миллионы людей считали и продолжают считать, что то, что Христос и Его пророки говорят о "нача­ле" рациональности человека, является очевидной истиной: "В начале было Слово (Logos), и Слово было у Бога, и Слово было Бог" (Иоан.1: 1-2). То есть в любом случае это является более правдоподобным рассказом, чем тот, где говорится, что разум и рациональность человека возникли из не обладаю­щей сознанием материи, в результате случайных преобразо­ваний, которые прошла эта лишенная способности мыслить материя.

Понятие "Слово" (Logos) означает как разум, так и выра­жение этого разума в сообщении, наделенном смыслом. Если этот разум является Богом-личностью, а мы, человеческие существа, получаем от Него личностное начало и интеллект, то тогда отнюдь не абсурдно считать, что божественное Сло­во (Logos), сама природа и функции которого состоят в вы­ражении и передаче этого интеллекта, должно как-то дохо­дить до нас. И наоборот, огульное отрицание возможности божественного откровения и желание заткнуть уши до того, как Иисус Христос начнет что-то говорить, вместо того что­бы разобраться, истинны ли Его слова, не является прояв­лением подлинно научного подхода, который заключается в том, чтобы открыться навстречу истине и изучить любой из возможных к ней путей.

Более того, страх некоторых людей перед допущением существования Бога-Творца подрывает методологию науки, противоречит очевидным историческим фактам. Фрэнсис Бэкон (1561 — 1626), общепризнанный отец современного научного метода, считал, что Бог открыл себя в двух вели­ких Книгах — Книге Природы и Книге Слова Божьего, Биб­лии. В своем знаменитом сочинении "О достоинстве и при­умножении наук" Бэкон писал: "...ни один человек... не дол­жен думать или утверждать, что человек может зайти слиш­ком глубоко в своем исследовании или в изучении книги слова Божия или книги творений Божиих, богословия или философии; но пусть люди больше стремятся к бесконечно­му совершенствованию или успехам в том или в другом". Эти слова были использованы Чарльзом Дарвином в качестве эпиграфа к книге "Происхождение видов" (1859).

Историки науки указывают, что именно эта, теистичес­кая, концепция "двух Книг" послужила причиной стреми­тельного взлета науки, начавшегося в XVI веке. К. С. Льюис приводит в одной из своих книг соображения, высказанные по этому поводу выдающимся историком Альфредом Нортом Уайтхедом. "Профессор Уайтхед, — пишет он, — указы­вает, что многие века веры в Бога, сочетающего "личност­ную энергию Иеговы" с "рациональностью греческого фи­лософа", впервые привели к столь твердой уверенности в системной организации природы, что это сделало возмож­ным рождение современной науки. Люди обрели науку по­тому, что они предположили наличие Закона, управляюще­го Природой, а наличие Закона в Природе они предположи­ли потому, что верили в Установившего этот Закон". Дру­гими словами, теизм стал колыбелью науки. И, действитель­но, большинство великих ученых того времени было весьма далеко от того, чтобы думать, что идея Творца — это концеп­туальный абсурд, и верило в Него. К ним относятся следую­щие основоположники классической науки:

Иоганн Кеплер (1571 — 1630) -  механика небесных тел;

Блез Паскаль     (1623 — 1691) - гидростатика;

Роберт Бойль    (1627 — 1691) - химия, газовая динамика;

Исаак Ньютон    (1642 — 1727)  - математика, оптика, динамика;

Майкл Фарадей (1791 – 1867) - магнетизм;

Чарльз Бэбэдж (1792 — 1871) – информатика;

Грегор Мендель     (1822 – 1884) – генетика;

Луи Пастер          (1822 – 1895) – бактериология;

Лорд Кельвин    (1824 – 1907) – термодинамика;

Джеймс Клерк Максвелл  (1831-1879) - электродинамика, термодинамика.

Все эти великие ученые согласились бы с высказыва­нием Эйнштейна: "Наука без религии хромает, а религия без науки слепа". История свидетельствует о том, что вера в Бога отнюдь не мешала развитию науки и стала одним из основ­ных импульсов ее становления.

Нельзя также сказать и то, что наука, родившись в теистической колыбели, впоследствии покинула ее. И сегодня многие знаменитые ученые верят в Бога. Например, профес­сор Филлипс, лауреат Нобелевской премии 1998 г. в области физики. Еще один пример — Гиллин Пранс, директор Кью Гарденс, всемирно известного Ботанического сада в приго­роде Лондона.

Но у многих людей может возникнуть вопрос: если человек не уверен даже в том, что Бог существует, не будут ли антинаучными поиски доказательств существования Бога? Конечно, нет. Возьмем, к примеру, деятельность профессо­ра Карла Сагана, посвященную поискам внеземного разума, которой он отдал последние годы своей жизни. Карл Саган был известным астрономом, но когда он приступил к этим поискам, он не располагал никакими надежными и поддаю­щимися быстрому подтверждению данными. Он просто ис­ходил из гипотезы. Если разумная жизнь возникла на Зем­ле, то тогда вполне возможно и, может быть, даже вероятно, что она могла возникнуть и на других планетах Вселенной. Он не располагал никакими точными данными об этом и не надеялся найти ее даже в том случае, если бы она существовала. Но даже это не помешало ни ему, ни НАСА увидеть смысл в затрачивании больших усилий и материальных средств на установку радиотелескопов, которые позволяли слушать отдаленные от нас галактики с целью поисков ра­зумной жизни в других местах Вселенной.

Почему же, в таком случае, менее научным может считать­ся поиск Разумного Создателя, в особенности, когда имеют­ся данные о том, что во Вселенной присутствуют следы деятельности Его сознания? Единственным обоснованным оп­равданием отказа от поисков Бога было бы наличие убедительных свидетельств о том, что Бога не существует и что Он не может существовать. Но никто не располагает такими свидетельствами.

Однако для многих людей божественное откровение все-таки кажется в высшей степени немыслимым, так как они считают, что наука выросла из своей колыбели, и располагает доказательствами того, что Бог не существует. В дальнейшем мы рассмотрим, что такое наука и научный подход; что наука доказала, а что - нет. Кроме того, мы постараемся увидеть, каковы  наиболее распространенные ошибки в понимании природы научного познания.