Фома неверующий

                                    
                                                 Фома неверующий    
                                     автор  протопресвитер Шмеман Александр

Если не увижу - не поверю", - так сказал Фома, один из двенадцати учеников Христа в ответ на радостные рассказы тех, кто видел своего распятого и мертвого Учителя воскресшим.

И через восемь дней, по рассказу Евангелия, когда ученики снова были все вместе, явился Христос и сказал Фоме: "Тронь, осязай Меня, убедись..." И Фома воскликнул: "Господь мой и Бог мой!" И тогда Христос сказал ему: "Ты поверил, потому что увидел Меня. Блаженны те, которые не видели и уверовали..."

По существу, миллионы людей думают и говорят так, как говорил Фома, и полагают, что такой подход единственно правильный, единственно достойный мыслящего человека. " Если не увижу - не поверю... " На нашем современном языке - не называется ли это "научным" подходом?

А вот Христос говорит: "Блаженны не видевшие и поверившие". Значит, есть, значит, был другой подход, другая мера, другая возможность. Да, говорят на это, но это подход наивный, нерацио-нальный, одним словом, - не научный. Это для отсталых. Я же человек современный, и вот:

Если не увижу - не поверю

Мы живем в мире великих упрощений и потому великого обеднения. "Научно", "ненаучно". Люди повторяют эти слова как самоочевидные, как сами собою разумеющиеся, и повторяют потому, что все вокруг них повторяют, не задумываясь и не рассуждая. По существу, сами-то они именно верят в эти определения слепо и упрощено. И потому им кажется, что всякий другой подход несерьезен и не заслуживает внимания. Вопрос решен но так ли это. Я только что сказал, что мы живем в мире великого обеднения Действительно, если в итоге бесконечно долгого развития человек дошел до этого утверждения: "Я не поверю, если не увижу", если оно представляется ему верхом мудрости и величайшим завоеванием разума то наш мир - бедный, плоский и главное - неизмеримо скучный мир 'Если я знаю только то, что вижу, что могу осязать, измерять, анализировать то как же мало я знаю! Прежде всего, в этом случае отпадает весь мир человеческого духа, тех умозрений, того глубокого знания, которое вытекает не из "я вижу" или "я трогаю", а из "я думаю" и, главное созерцаю. Отпадает то знание, которое веками было укоренено не во внешнем, эмпирическом опыте, а в какой-то другой способности человека, удивительной и, пожалуй, действительно необъяснимой способности, которая отличает его от всего другого в мире, делает его существом поистине единственным. Осязать, измерять, давать точные сведения, даже предвидеть может - мы это знаем теперь - не только человек, но и робот, машина, компьютер. Больше того этот робот - мы и это знаем - будет измерять, сопоставлять и давать безошибочно точные сведения лучше чем человек, точнее, "научнее". Но вот чего никогда и ни при каких условиях никакой робот не будет способен делать - это восхититься, удивиться, осознать, умилиться, обрадоваться, увидеть то как раз, чего нельзя увидеть никаким измерением, никаким анализом. Никакой робот не услышит тех неслышных звуков, из которых рождаются музыка и поэзия, не заплачет, не поверит. Но без всего этого разве не становится наш мир тусклым, скучным, я бы сказал, ненужным? О да, самолеты и космические корабли полетят еще дальше, еще быстрее. Но куда и зачем? О да, лаборатории произведут еще более точные анализы. Но для чего? Мне скажут: "Для блага человечества". По-нимаю и в свою очередь отвечаю: в мире будет гулять здоровый, сытый, самодовольный человек, но он будет совсем слепым, совсем глухим, и он даже не будет сознавать своей глухоты и слепоты.

Не увижу - не поверю ". Но ведь эмпирический опыт - это только один, и притом самый элемен-тарный, и потому самый низкий вид знания. Эмпирический опыт полезен и необходим, но сво-дить к нему все человеческое знание - это то же самое, что красоту картины постигать при помо-щи химического анализа красок. И то, что мы называем верой, на деле есть второй, высший уро-вень человеческого знания, и можно сказать, что без этого знания, что без веры человек не мог бы прожить и одного дня. Всякий человек во что-то верит, кому-то верит, и вопрос только в том, чья вера, чье видение, чье знание мира правильнее, полнее, более соответствует богатству и сложности жизни.

Говорят, воскресение Христа - выдумка, потому что мертвые не воскресают. Да, если нет Бога. Но если Бог есть, то смерть должна быть побеждена, так как Бог не может быть Богом распада и смерти. Тогда говорят: но Бога нет, так как никто Его не видел. Но что же значит тогда опыт мил-лионов людей, радостно утверждающих, что видели - не физическими глазами, а внутренним, глубоким и несомненным видением? Две тысячи лет прошло, а все на как бы с неба падающее, радостное утверждение "Христос воскресе!" несется все тот же ликующий ответ: "Воистину вос-кресе!" Неужели не видите, неужели не слышите? Неужели на самой глубине своего сознания, по ту сторону всех анализов и измерений и осязании не видите, не ощущаете вы неумирающего, лучезарного света, не слышите вечно звучащего голоса: "Я - путь, и воскресение, и жизнь"? Неужели не сознаете, как на глубине нашей души Фоме, не верующему в нас, во мне, отвечает Христос: "Блаженны не видевшие и поверившие".